Легенды Приграничья (сборник)
Шрифт:
— Вот еще один костюм, — сказала Анна.
— Этот, кажется, получше, — успокоился я. — А сейчас ты, Ник, или как там тебя, скажи: у тебя есть план корабля? Со всеми герметичными дверями и перемычками?
— Что ты собираешься делать? — спросила Анна.
— Это я и пытаюсь решить, — ответил я.
Глава 14
Вначале я изучил план корабля, чтобы разобраться, с чего начать. Тут была одна загвоздка: на «Лунной девушке» не имелось внутренних воздушных шлюзов. Хотя, нет, одним она все же располагала, но только одним — и очень большим. Это была
— Вот что я собираюсь делать, — сказал я инженеру. — Надену скафандр и пойду вперед. А ты закроешь герметичный люк, а потом, когда я подам сигнал, откроешь правый клапан и выпустишь воздух из шахты.
— Мы же потеряем кучу кислорода, — возразил он.
— Нас осталось только трое, так что воздуха, имеющегося здесь, должно хватить, — сообщил я ему.
— А как ты собираешься подать сигнал? — поинтересовалась Анна.
— Надень второй скафандр, но оставь лицо открытым, — велел я ей. — Я свяжусь с тобой по рации.
— А если рация откажет, когда ты будешь снаружи? Как я пойму, когда снова загерметизировать шахту, если ты соберешься возвращаться?
— Ты скоро станешь настоящим космонавтом, — пообещал я ей. — Всегда помни о законе Мерфи и ищи способы справиться с возможными проблемами. Ну ладно, если рация неисправна, то я, собравшись вернуться, трижды постучу в дверь.
Я забрался в скафандр с полными баллонами кислорода и с неудовольствием опустил обзорное стекло. В первый раз сегодня надел скафандр за время, прошедшее с момента последней аварии на «Молнии» — как давно это было? Хронологически — не так уж давно, но с тех пор столько всего произошло… Одна Илона чего стоит.
И что это я, в конце концов, постоянно ее вспоминаю?
— Проверка, — сказал я. — Раз-раз… Лопух, ответьте Первому, прием!
— Слышу тебя хорошо и громко, — раздался слабый голос в наушниках.
— Отлично. Скажи своему дружку, что я иду.
— Он не дружок мне! — возмущенный голос Анны.
— Тем не менее, передай ему.
— Хорошо, — и затем, после паузы: — Береги себя, Джонни.
Я ступил на трап, ведущий к выходу. Магнитные подошвы скафандра давали иллюзию гравитации. Я стал взбираться по трапу, и иллюзия исчезла. В условиях невесомости это делать почти невозможно. Я протиснулся через отверстие, дотянулся до выступа на центральной колонне и ухватился за нее, продвигаясь к люку.
— Анна, закрыть герметичный люк, — сказал я. — Открыть клапан.
— Закрыть герметичный люк, открыть клапан, — повторила она.
Глядя вниз, я наблюдал, как задвигаются двери машинного отсека. Затем перенес внимание на измеритель внешнего давления, укрепленный на рукаве скафандра, и увидел, что столбик задрожал и начал падать.
— Шлюзование началось, — отрапортовал я и затем, через некоторый отрезок времени, показавшийся очень длинным: — Шлюзование закончено.
Перехватывая руками выступы на стволе центрального подъемника, я продвигался дальше. Проходя разные уровни, оглядывался по сторонам и замечал, что все двери закрыты. Так что выйдет не слишком много воздуха. «И все-таки, — спрашивал я себя, — что же случилось?» Наконец, я достиг перемычки между окончанием шахты и рубкой управления. Однако мне понадобилось время, чтобы открыть дверь: работать в тяжелых перчатках не так-то просто.
Когда я, наконец, попал в рубку, меня ослепил свет. Почти прямо впереди
Почти прямо впереди…
«Вы уже давным-давно не кадет-первогодок, Петерсен, — сказал я себе. — И вы давно уже должны были научиться понимать, что же произошло с космическим кораблем по последствиям этого происшествия».
— Джонни… — прервал мои размышления голос Анны.
— На связи, — коротко ответил я. — Пытаюсь разобраться, что случилось.
— Айвор, — прошептала она, — и капитан — они…
— Да, — жестко сказал я. — Не время мешкать. Все экраны оказались разбиты, а металлические детали пультов искорежены.
Но тел не было. И никаких осколков метеоритов. Когда воздух покинул отсек управления одним мощным рывком, он унес с собой все, что не было закреплено. Метеорит пробил только одно отверстие, в других местах обшивка осталась целой… (Я пропустил мимо ушей заявление Анны о якобы не встречающихся в системе Каринтии метеоритах.)
Был ли это метеорит или нет, но какие-то твердые обломки летали по рубке на очень больших скоростях, судя по причиненным повреждениям. Радар не работал, обзорные экраны разбиты вдребезги, пульт продырявлен в полудюжине мест. Я перешел к панелям управления перед креслами старшего офицера и капитана — они оказались повреждены ничуть не меньше. Вся система управления была мертва. В нынешнем положении корабля они могли бы подавать хоть какие-то признаки жизни — светиться, мигать: индикатор герметичности дверей, индикатор давления в отсеках, индикаторы реактивных двигателей…
— Джонни, — послышался голос Анны. — Ты живой?
— Да.
С отсутствующим взглядом я вытащил кусок серого металла из пробитого кресла. Он был перекручен и помят, пришлось потрудиться над выпрямлением. На нем были буквы: «…емник 4 модели».
Приемник?
Я приблизился к месту, где находилось радио; мои ноги скользили, прилипая к полу. Ну, конечно: там осталась только подставка со странной вмятиной и свисающими с нее клочьями серого металла. За ней в стене виднелась пробоина, через которую и вышел воздух из рубки.
Приемники не взрываются сами.
Но этот — взорвался.
— Джонни!
— Да все в порядке, — проворчал я. — В рубке управления полный кавардак. Выживших нет.
— А в жилом помещении?
— Пробоина. И тоже нет выживших.
— Откуда такая уверенность?
— Просто знаю.
Несчастные случаи необъяснимой природы нередки в космосе, вот только выжившие в них встречаются нечасто.
Я посмотрел через пробоину на белую сферу. Она увеличивалась. За несколько минут моего пребывания в отсеке она уже выросла. И продолжала расти. Я пытался вспомнить, что говорил мне капитан за обеденным столом о времени поворота. Сейчас мы должны приблизиться к точке поворота или уже пройти ее, однако ускорение прекратилось вскоре после несчастного случая. Несчастного случая? Я с сомнением посмотрел на останки передатчика.