Легенды, рассказанные в пути
Шрифт:
– Хорошо, – сказала девушка, – пусть будет так. Я подумала, что тебе уже немало лет, и тебе пора найти подходящую жену.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что годишься мне в жены! – рассмеялся бард.
– А почему бы и нет?
– Я не знаю, чего в тебе больше, наглости или смелости. Прийти в дом великого с таким предложением. Давай подождем до завтра, а завтра я, может быть, придумаю, как можно проверить, можешь ли ты быть женой такого человека, как я.
– Хоп, –
Вечером после прогулки, идя домой вдоль берега океана, она услышала крики и увидела группу людей, стоящих на берегу и размахивающих руками. Когда она подошла поближе, она увидела, что в прибрежной полынье плывет кусок отколовшейся льдины, на котором находятся десятка полтора подростков, мальчиков и девочек, которые увлеклись рыбной ловлей и не заметили смены ветра, сломавшего лед.
В толпе людей на берегу был и великий бард.
Не раздумывая ни минуты, девушка скинула верхнюю одежду. Пробегая мимо рыболовных снастей, схватила сплетенный длинный ремень и, закрепив один конец его на берегу, бросилась в воду, зажав зубами другой конец.
Несколько десятков взмахов в ледяной воде позволили ей приблизиться к льдине с детьми и ухватиться руками за ее край. После чего она передала детям кончик ремня, за который льдину начали осторожно подтягивать к берегу. Еще через несколько минут и дети, и девушка, которую уже поджидали с приготовленными сухими одеждами, оказались на берегу.
Вечером она с трудом отогнала от себя образ барда, стоящего в толпе и размахивающего в растерянности руками и наутро, несмотря на какое-то внутреннее сопротивление, пришла к нему в дом.
– Ну, ты подумал, как ты можешь проверить меня, – спросила она.
Бард прищурился.
– У моего соседа, – сказал он, – в доме пятеро детей. Жена его приболела, а сам он не в состоянии навести порядок дома, поэтому и дети приболели тоже. Покажи, как ты справляешься с домом и детьми, и я подумаю.
Девушка чуть улыбнулась и вошла в дом соседа. За полчаса она слегка убрала дом, поставила вариться еду и приготовила детям лечебный настой из кореньев, сухих трав и мха, которые она нашла в запасах хозяйки на чердаке.
Через каких-то два – два с половиной часа обед был сварен, хозяйка дома умыта и переодета, дети напоены отваром, накормлены и уложены, а девушка напевала им песни, сочиненные бардом, и рассказывала им сказки, слышанные ею от своей матери.
– Ты вернула в мой дом свет, уют и тепло, – сказал сосед, возвратившийся с охоты, – и это поможет вернуть здоровье и моей жене, и моим детям. Великое тебе спасибо.
– Не за что, – ответила девушка и вернулась в дом барда.
– Твоя задача оказалась не так уж трудна, – сказала она. – Давай следующую.
– Жена великого человека, – ответил бард, – должна отличаться мудростью, выносливостью и женской силой, потому что только в
– А ты не хочешь зайти в дом соседа и посмотреть, что стало с его детьми? – спросила девушка.
– Что я, не видел этих сопляков, что ли? – ответил бард. – До встречи вечером.
– Да, я забыл тебя предупредить, что если ты достаточно мудра, ты должна прийти к этому костру не голой и не одетой, и в таком виде продемонстрировать все, на что ты способна.
Вечером девушка, закутанная в рыбацкие сети, подошла к костру. На несколько мгновений она застыла, ловя зеленоватый облик луны в просветах облаков. Потом повернулась к пляшущему пламени и пошла все быстрее и быстрее, подражая его игре движениями всего тела.
И бард должен был поднять свою арфу и идти, пританцовывая, вслед за девушкой, которая понеслась в танце вокруг костра.
Ее движения все убыстрялись, подобно разгорающемуся пламени. Волосы то взлетали вверх, то падали на лицо или на спину. Она поворачивалась к костру то одним, то другим боком и переливалась, подобно воде в реке или подобно северному сиянию, обращаясь то к огню, то к небу, то наклоняясь к земле, то взлетая над краснеющими головнями, рассыпанными вокруг костра.
И вслед за ней в тяжелой зимней одежде двигался бард, держа в руках свой инструмент.
Первые десять-пятнадцать минут он пытался сопровождать танец девушки и музыкой, и песней, но вскоре ему не хватило дыхания, и он стал играть молча, стараясь не отставать от девушки, которая двигалась все быстрее и все дальше отступала от костра по мере того, как он разгорался и жар от него все больше опалял ее практически обнаженное тело.
Люди вокруг костра начали бить в ладоши в такт движениям девушки, сопровождая каждое новое па одобрительными выкриками и возгласами восхищения. И, подстегнутая этой толпой, девушка летела все быстрее на крыльях своего успеха. И, обливаясь потом от непрерывного движения вблизи пылающего костра, за ней пытался успеть играющий великий бард, который уже оставил попытки занять позиции между ней и публикой, привлекая тем самым внимание прежде всего к себе.
Тело девушки уже блестело от пота, но глаза ее сияли, а движения были полны грации и чувственного огня. Казалось, она отдавалась всей толпе, любя всех и никого в частности. Отдавалась ее восторгу, ее возрастающей симпатии, и этот восторг и эта симпатия вливали в нее силы для новых немыслимых прыжков и захватывающих поз.
Бард уже потерял надежду поспевать за ней в ее движении вокруг костра и из уважения, конечно, прежде всего из уважения к наиболее знатным людям селения, остановился перед ними и продолжал играть, несколько меняя звук инструмента и добавляя в него звонкие аккорды в те мгновения, когда девушка в очередной раз пролетала в танце вокруг этого места.