Легенды Танайры. Герои, которых не было
Шрифт:
Но ничто не могло остановить Каригана, который на время перестал быть собой – сейчас он был рыцарем-жрецом, карающей дланью Бога-Солнца. Он разрывал плоть и ломал кости, вырывал целые куски мяса, вместе с одеждой и броней. А когда ему показалось этого мало, он заставил шлем раствориться, и, хохоча, словно безумец, впился зубами в чью-то шею, пытаясь добраться до яремной вены.
Ярость поглотила его.
Удар цепом, пришедший слева, отбросил в сторону и отрезвил. Грай усилием разума вернул себе шлем, и снова пришла боль,
Рыцарь-жрец снова стал холодным, расчетливым убийцей.
Противник остался всего один. Самый опытный из всех, лидер ловчего отряда, «Папа». Но когда Грай решил, что встретил достойного соперника, Скрытый побежал. Бросил цеп и что есть силы бросился к стреноженным неподалеку лошадям. Он оказался таким же трусом, как и тот белоголовый, на тракте.
Грай не стал убивать, ему еще была нужна сила Солнца. Рыцарь повалил чудовище и сломал ноги, раздробив оба коленных сустава. Несильный удар в правый висок заставил того потерять сознание.
Но стрела, прилетевшая со стороны амбара, отправила последнего из ловчего отряда прямо в Бездну. Дорс понял, что задумал Меченый. Используя присутствие живого Скрытого, жрец хотел и дальше пользоваться дарованной ему силой, чтобы раз и навсегда покончить с предателями. Теперь нужно было придумывать другой план. Дар Солнца, так похожий во время боя на бурную горную реку, стал быстро иссякать, превращаясь в тонкий ручеек. А полуэльф и шлюха приближались к нему, неторопливо, точно оценив текущие возможности их бывшего пленника.
Нужно было драться. Другого выхода Грай не видел. Только вот тягаться с полуэльфом он не мог. Не сейчас, когда он еле стоял на ногах.
Кариган сжал невесть как оказавшуюся у него в руке рукоять обломанного у середины меча. По крайней мере, он дорого продаст свою жизнь. Шлюху Грай убьет точно.
Полуэльф остановился в десятке шагов от него, сестру он медленно задвинул себе за спину, произнес:
– Я не хочу тебе зла, жрец, и никогда не хотел. Мы – союзники!
– Союзники, говоришь?
– Дурак, – сказала Рика.
– Не мешай, – чуть ли не зашипел на нее Дорс. – Он не знает.
– Что… я… не знаю? – слова Граю давались с трудом. Усталость и слабость вместе давили на плечи, огромным весом пригибая к земле. Усилием воли он заставил себя не упасть. Пошатнулся. Невыносимо громко стучало сердце, отдаваясь в голове почти непрерывным гулом и заглушая все другие звуки, но Кариган все же смог расслышать:
– Началась война, жрец. Война против Скрытых. И я думаю, ты захочешь в ней поучаствовать.
Глава третья
Алейна очнулась лежащей на кровати в небольшой с низким скошенным потолком комнатке. По воркующим на посеревших от времени и заляпанных белым балках она поняла, что находится на чердаке. Женщина закрыла глаза, вдохнула полной грудью, ощутила приток пахнущего плесенью и сыростью воздуха и поняла: выжила. Непонятно как, но выжила.
Она сначала засмеялась, хрипло, неестественно, а затем заплакала. Когда эмоции несколько поутихли, попыталась вспомнить, что с ней произошло после того, как ее сбросили в один из колодцев в Башне-Наоборот, но память отказывалась подчиняться ей. Вместо воспоминаний была лишь одна мгла, а еще почему-то жар, невыносимый, до боли, до зубовного скрежета…
Во всем теле чувствовалась сильная слабость, хотелось взять и заснуть или впасть обратно в забытье. Но Алейна заставила себя открыть глаза и попылась встать. Сдвинула ноги в сторону и опустить их с кровати. Запуталась в простыне, чистой, но при этом с дырками и в желтых, неровных по краям пятнах.
Когда коснулась босыми ногами деревянного, давно крашеного пола, поняла, на ней нет одежды. Поискала глазами вокруг, но ничего подходящего не нашла. Пришлось стянуть с кровати простыню, завернуться в нее и завязать на груди узел. Побежишь – останешься голой.
Пока мотала на себе простыню, заметила татуировки, те, что достались ей с мертвого рыцаря-жреца. Сердце сжалось, а затем забилось сильнее. С ужасом и поспешность она, перебирая ткань, стала рассматривать их у себя – небольшой фонарь, подвешенный к потолку, давал достаточно света.
С предплечья они расползлись по телу, словно раковая опухоль, завладев практически всей поверхностью кожи. Спустились вниз на пальцы, поднялись вверх – на плечо, лопатку, уходя на спину… переползли на грудь, виноградными лозами обвили соски, соскользнули на живот и дальше к устью, теряясь в паху, в волосах и снова появляясь на бедрах…
И ни одного шрама.
Даже на пальцах розовели отросшие, еще полностью не отвердевшие ногти.
Внезапно раздавшийся голос вывел Алейну из оцепенения:
– Какая радость, что вы очнулись, госпожа. Ох, простите, я не смотрю, совсем ни капельки не вижу, даже вот ни настолько! Ох, молчу! Молчу, молчу! Сейчас я принесу вам одежду. Подождите нем-но-го…
Появившаяся у дальней стены женщина нырнула куда-то вниз и пропала. Алейна даже ничего не успела сказать в ответ.
Она немного подождала, затем встала, качнулась, но сумела удержать равновесие и медленно, шатаясь, пошла вперед. Туда, где исчезла женщина. Судя по всему, там находилась лестница вниз.
Так и оказалось. Откинутая в сторону крышка люка из плотно сколоченных досок и ступени.
Ей показалось или она услышала плеск волн?
Тряхнув головой, чтобы убрать волосы с глаз, она шагнула на ступеньку, и тут у нее закружилась голова. Равновесие, которое с таким трудом она нашла минуту назад, было потеряно. Второй шаг был сделан в пустоту. И Алейна свалилась бы вниз, если бы ее не втолкнули обратно – ударом головы в живот.
Она с грохотом упала спиной на пол.
В голове словно прозвенел набат.