Легенды Танайры. Герои, которых не было
Шрифт:
Для Грая это мало имело значения. Он даже не стал всматриваться в характеристики оставшихся Скрытых, моргнул, и надписи пропали.
На лице его ничего не отражалось. Ни злобы, ни досады, ни азарта от предстоящей схватки. Ничего.
– Э, э! Лёха, чего это он пошел? – Рыжий не на шутку обеспокоился. – Разве он не должен…
– Должен, должен… – Лёха взмахнул посохом, тот загорелся еще ярче. – Ничего не понимаю… Должно ведь работать…
Кариган медленно шел, переступая через тела. В висках ломило. На коже начинался
– Может быть, он один из нас? – прекратив обирать трупы, поднялся Белоголовый. Голос у него был неприятный, визгливый.
Рыжий обрадовался, подхватил идею:
– Слышь, мужик, мы своих не трогаем. Даже добром поделимся, наверное, если Папа разрешит…
Больше он ничего произнести не сумел. Его горло сдавила рука.
Кариган посмотрел в глаза Рыжего. Там плескался страх. Юнец смотрел на руку Грая. Кожа на ней до нижней трети предплечья пропала, вместо нее теперь была черная пластинчатая перчатка. Длилось это не больше нескольких секунд. Затем послышался хруст, сломались шейные позвонки. Кариган разжал пальцы, и тело рухнуло на землю.
Рука стала обычной рукой, разве что покрытой татуировками.
– Меченый! Это чертов Меченый!
Лёха-Фенрир сообразил первым, хотя Грай ставил на воина с двумя мечами.
В следующее мгновение ему пришлось уворачиваться от посоха, превратившегося в руках мага в настоящее копье. Навершие его удлинилось и приобрело остроту и блеск хорошо заточенного металла. Удары сыпались один за другим, заставляя Грая отступать, двигаясь без перерыва.
У него это походило на танец. Никакой суеты, экономные четкие движения.
Маг был очень быстр, без колдовства здесь не обошлось. Кариган понял, что все это может длиться довольно долго, поэтому сделал выпад. Сцепленными вместе руками вперед, навстречу посоху-копью. Татуировки на пальцах и кистях вновь почернели, слились, превращаясь в матовые пластины за долю секунды до столкновения.
Щепки полетели в сторону, как ножи, с сухим треском вонзаясь в стенки обозов, мертвые тела. Досталось и Белоголовому, с его стороны раздалась отборная брань.
Маг опешил. Он не мог понять, что произошло с его магической игрушкой. Кариган не преминул этим воспользоваться. Сильным ударом в солнечное сплетение заставил его согнуться от боли, а потом глубоко всадил в основание черепа подхваченный с земли обломок посоха. Лёха завалился лицом вниз, издав чуть слышный всхлип.
– Ах, ты, паскуда! Гнида! Да я тебя на куски порежу, а потом на них мочиться стану!..
– А потом ты меня собакам скормишь, если, конечно, они мое обоссанное мясо есть будут. – Грай проговорил это хриплым, бесстрастным голосом, практически лишенным эмоций.
Белоголовый стоял напротив Каригана. В каждой руке мародер держал по мечу. Но нападать он не торопился. Голос и слова безоружной и несостоявшейся жертвы привели его в замешательство. Так не должен вести себя моб, читал в его глазах Грай, и тем более так говорить.
Кариган развел руки в сторону, чуть наклонив голову, словно хотел по-дружески обнять воина, губы расползлись в подобие улыбки, от которой Белоголовый вздрогнул:
– Чего же ты ждешь! Нападай!
Голос приказывал и подчинял. Белоголовый сам не заметил, как принял боевую стойку. Затем опомнился, тряхнул головой, прогоняя наваждение, сглотнул и бросился бежать, пытаясь на ходу сунуть клинки обратно в ножны. Получалось у него неважно – и бегать, и засовывать.
Грай подобрал камень, подкинул, взвесил на ладони и бросил. Незаметно, почти без замаха.
Белоголовый упал.
Когда Грай подошел, Скрытый уже пытался встать. Кровь заливала глаза, красила снежно-белые волосы в красный цвет – камень попал ему в голову. Клинки валялись рядом. Он даже не пытался их поднять, так был ошеломлен.
Пинком Кариган отправил Белоголового обратно на землю, наступил на правое запястье, раздался треск, с таким звуком ломается сухая ветка. Воин закричал, попытался ударить свободной еще пока здоровой рукой.
Удар вышел хороший, почти профессиональный. Грай перехватил, сжал, Белоголовый взвыл.
– Ты ответишь на пару вопросов, – тихо, но внятно произнес Кариган, – и я убью тебя быстро.
– Папа узнает, тебя порвут! На куски мелкие порежут! Свиньям скормят!
Грай чуть склонил голову набок, рассматривая поверженного Скрытого, сказал:
– Мне нужно знать: кто такой ваш «Папа», где он находится, сколько при нем Скры… людей?
Белоголовый задергался, попытался ударить Грая ногой, но не смог.
Кариган вытащил из-за пояса его же, Белоголового, короткий метательный нож и воткнул в правый глаз на всю длину клинка. Скрытый дернулся и затих.
Грай выпрямился, постоял, смотря на свою лошадь в двух десятках шагах от него. Она лежала на левом боку, правый чуть подрагивал, по нему проходили волнами судороги. Вся ее морда была в серо-белой пене, изо рта в дорожную пыль вывалился посиневший длинный язык. Заклятие мага все еще действовало и практически уже убило несчастное животное. Это же должно было случиться и с Кариганом, если он был бы обычным человеком.
Только теперь на лице Грая что-то появилось, какая-то смесь досады, жалости и злости. Мгновение и лицо прибрело былую отрешенность.
Он направился в сторону лежащего возле обоза мага. Подошел, присел рядом. Перевернул тело.
– Я знаю, что ты жив, – сказал он.
Маг открыл глаза.
– Пощади, – с трудом произнес он посиневшими губами. Изо рта у него полилась темная, почти черная кровь, потекла к подбородку.
– Ты знаешь, чего я хочу.
– Пощади…
– Говори.
– В тридцати милях… к северу… есть деревушка… не знаю названия… мы… были там только раз…
– По делу, маг!
– Дальше… у мельницы… Десяток… человек… И еще… наверное три десятка… энписи. Ты с ним… с ними…все равно… не справишься… Не убивай… не надо…