Легенды танкистов - 2
Шрифт:
всей Третьей армии? Рядовые танкисты этим вопросом не задавались. Наступают — вот
что хорошо. Это — главное.
А какие там стратегические расчеты — это дело командования.
Расчеты же были такие, что следовало поскорее разобраться с «французской» 25-й
танковой дивизией немцев...
— Артиллерийская батарея и второй танковый взвод Максимова — в засаду, — пришел
приказ. — Встретите немцев огнем на дальних подступах. Пусть развернутся к нам
раньше времени. Главным силам бригады продолжать движение на Паволочь.
Туман сгущался. Видимость была нулевая.
В этом тумане скрытно друг от друга передвигались крупные силы неприятелей.
Пятьдесят пятая танковая — советская — шла на запад.
Двадцать пятая танковая — немецкая — на восток.
Затем немцы, как и планировалось, наскочили на советскую артиллерию. В тумане
начался обстрел.
В небо ударили взрывы. Темнело, ночь вспыхивала багровым. В селе Паволочь слышали
бой и видели пожар.
Навстречу советским танкистам выбегали люди:
— Сынки! Вы пришли!
— Что горит? — свирепо спросил командир бригады.
Уничтожались тылы двадцать пятой бригады — свеженькой, только с Ла Манша...
Десятки цистерн с бензином пылали, и на фоне огня метались фигурки людей.
Мотоциклы, даже танки — все выглядело маленьким на фоне грандиозного пожара...
На мокрой, смятой карте почти стерлись следы синего карандаша — пометки, сделанные
в штабе два дня назад.
Судя по карте, бригада действительно зашла в глубокий тыл врага.
9 ноября 1943 года, 4 часа утра, район села Паволочь
— Заночуем здесь, — решил лейтенант Лютцов.
Мотострелки 146-го полка, входящего в двадцать пятую танковую дивизию, устали,
вымотались. С берегов Атлантики они, можно сказать, рухнули в эти мрачные украинские
леса.
Им предстояло отбить у русских и удержать Киев. Говорят, красивый и большой город.
Техника, люди — все нуждалось в отдыхе.
Лютцов не вполне был уверен в том, что означал ночной пожар. Он подозревал худшее —
русские сожгли цистерны с горючим для немецкой техники. Проклятые Partisanen!
Говорят, эти бандиты здесь так и кишат...
Добравшись в темноте до села — как там оно называется, — мотострелки расположились
на ночлег.
...— Подъем, фрицы!
На редкость неприятный голос принадлежал на редкость неприятному типу: с ожогом на
щеке, в танковом шлеме, в прожженном комбинезоне. На шее автомат.
Лютцов вскочил, рванулся к выходу из избы, оттолкнул русского, который мешал ему
выйти.
Русский, ухмыляясь, не препятствовал. Лютцову стоило бы насторожиться — дурная
примета, определенно, — но он был слишком ошеломлен случившимся.
Деревню окружали тридцатьчетверки. Везде находились русские.
Мотострелки бросились к своим машинам. И опять же, русские не мешали им. А это
могло означать лишь одно.
Ни мотоциклов, ни танков там, где их оставили накануне, больше не было.
— В лес! — крикнул Лютцов.
Кто мог, метнулись в сторону леса, но там их быстро перехватили: засада была наготове.
Медленно, один за другим, немцы бросали оружие и поднимали руки. Почти пятьсот
человек попали в плен. 146-й гренадерский мотострелковый полк прекратил свое
существование.
68. На Киев!
24 октября 1943 года, Москва
Сталин был недоволен.
— Чем вы объясните неудачу на Букринском плацдарме?
Жуков кашлянул, готовясь отвечать, но Верховный перевел взгляд на командующего
войсками 1-го Украинского фронта:
— Пусть отвечает товарищ Ватутин! Третья гвардейская танковая армия потеряла почти
четыреста танков и вынуждена была перейти к обороне. Почему такое произошло,
товарищ Ватутин? Мы разработали, я считаю, очень хороший план по освобождению
столицы Советской Украины.
Ватутин получил приказ в конце октября и принял решение нанести главный удар с
Букринского плацдарма в направлении на Васильков и Фастов — обходя Киев с юго-
запада.
Третья гвардейская танковая армия, как предполагалось, должна была на третий день
наступления овладеть Белой Церковью, на четвертый — выйти в район Фастов...
Вместо этого — топтание на месте и вынужденный переход к обороне.
— Местность трудная для танков, товарищ Сталин, — заговорил Ватутин. — Эффективно
применять бронетехнику трудно. А у противника сильно укреплена оборона. Боеприпасов,
чтобы разделаться с ними, не хватает.
Сталин мрачнел с каждым мгновением. Жуков делал Ватутину «зверское лицо»: не
раскисать, докладывать четко, уверенно! А главное — никакой безнадежности. Следует
дать Верховному не только отчет о неудачах, но и готовый план.
Сталин опередил Ватутина:
— У вас, конечно, имеется решение, как исправить ситуацию, товарищ командующий?
— В первую очередь следует усилить фронт, — сказал Ватутин мгновенно. — Больше
боеприпасов. Тогда мы сможем прорвать оборону противника южнее Переяслав-