Легенды танкистов - 2
Шрифт:
смотреть реально — просто нет еды.
— Деревня, товарищ капитан! — Сержант Серегин выглядел довольным.
Молодой, силушки полно, чего ж ему не быть довольным, подумал капитан.
— Какая деревня?
— На карте обозначено — вроде, Сильцы или как...
Капитан всмотрелся в ночной мрак. «Ни огня, ни темной хаты», — подумал он. Где же
зоркий сержант усмотрел деревню?
Но Серегин оказался прав, и через полчаса танки оказались в том, что некогда было
деревней. Немцы ушли отсюда совсем недавно. Еще тянуло кислым с пепелища, половина
домов стояли разваленными или пустыми.
«Продовольствием здесь не разживешься», — думал капитан.
И все-таки крестьяне делились последним: куском хлеба, обломком немецкого шоколада,
обнаружилась даже корова — а где корова, там молоко.
К вечеру в корпус прибыл Василевский.
— Согласно плану, наступление должно начаться двадцать четвертого.
— Не успеем, товарищ Василевский.
— Вижу, что не успеете...
Василевский не стал обсуждать положение в других частях. Там обстояли дела еще хуже:
двадцать первая армия не успела даже выгрузиться из эшелонов, два отдельных танковых
полка застряли в Ливнах без горючего, гаубицы артиллерийских частей отстали из-за
отсутствия тракторов...
Генерал-майор Маслов, командир Шестнадцатого корпуса, приготовился объяснять,
почему во вверенном ему корпусе такие большие потери в материальной части, но
Рокоссовский опередил:
— Я считаю, товарищ Василевский, что товарищ Маслов плохо справляется с
командованием.
— Предлагаете заменить? — прищурился Василевский, большой мастер разрешать
сложные проблемы быстро и «бескровно».
— Некогда и некем, — отрезал Рокоссовский. — На данном этапе прошу помочь с
горючим, и незамедлительно. В шестнадцатом осталось на одну заправку.
— Поможем, — обещал Василевский. — С этим поможем.
24 февраля 1943 года, Фатеевка
Танки двинулись по льду.
Река Свапа замерзла так, что «тридцатьчетверки» и КВ смогли перебраться на
противоположный берег как по суше.
— Хоть какая-то польза от этой зимы!
Немцы встретили бойцов Пятьдесят третьей танковой бригады артиллерийским огнем.
Почти сразу загорелся один КВ, но остальные продолжали движение.
«Фрицы тоже готовят наступление от Орла в направлении Харькова, — вспоминал
старший лейтенант Двориков. Вчера только в штабе бригады допрашивали пленного. —
Согнали сюда танки и артиллерию... Скоро ударят...»
Советские танки шли по белой пойме Свапы, отмахивая километр за километром, в
направлении деревни Фатеевка.
Местность постепенно повышалась.
«Тридцатьчетверка» поднялась на холм и, перевалив через него, начала спускаться к
деревне.
На полуразрушенной колокольне засел пулеметчик. Из-за церкви, добротного старого
строения, которое не смогли разворотить даже снаряды, выползали один за другим
немецкие танки.
«Есть ли у нас прикрытие с флангов, — думал Двориков, — или идем наобум, прямо на
немца?»
Башенное орудие его танка открыло огонь. Первый из немецких танков вдруг завертелся
на месте — подбита гусеница.
Справа танк Дворикова обогнал другой. Двориков вел машину прямо на покосившуюся
избу. Задел край — изба рухнула. Танк выбрался из-под развалин и «лицом к лицу»
встретился с немецким «тигром»...
Двориков резко отвернул в сторону, подался назад, развернулся, стараясь держаться за
развалинами дома.
Сражение шло за каждый дом, но немцы постепенно отходили.
— Там что? — Двориков снял шлем, обтер лицо. Несмотря на зимний холод, в танке стало
жарко.
— Наши, товарищ гвардии старший лейтенант! — Голос сержанта Есько дрожал от
радости. — Мотострелковые части вышли к деревне.
Опасаясь окружения, противник отступил.
1 марта 1943 года, район города Севск
Наступление.
Оно развивалось медленно, с трудом. Но это было наступление. Враг отходил —
огрызаясь, временно возвращая себе оставленные позиции и вновь теряя их.
Пятьдесят девятая танковая бригада рвалась к Севску.
— Если перерезать дорогу вот здесь, — начальник штаба показал на маленькой, мятой
карте тонкую линию, — отворотка на Суземку и Середина-Буду, то им некуда будет
отходить. Захватим в котел и... — Он сжал пальцы в кулак.
Пленный, захваченный разведчиками, смотрел испуганно и угрюмо. Беда заключалась в
том, что он не мог толком ничего ответить: переводчик знал немецкий, но не понимал
венгерского.
— Кто ж знал, что венгром окажется, — сердились и разведчики. — Они тут все закутаны
в какие-то бабьи тулупы, не разберешь, кто и из какой воинской части...
С горем пополам выяснили, что в Севске стоит немецкий пехотный полк, а также
венгерская пехотная дивизия и, что уж совсем
неприятно, — белогвардейская бригада изменника Каминского. Русские на стороне
фашистов.
— Я считаю, надо их всех уничтожить, — просто и ясно сказал командир танковой
бригады полковник Давыденко.
Пятьдесят девятая танковая бригада обошла город с юга, сто шестидесятая — с севера.