Легенды Ых-мифа
Шрифт:
— Как же мне не радоваться! Ведь я давно ищу встречи с тобой, мудрая нерпа! — А сама так и приплясывает, так и приплясывает. От голодного нетерпения конечно.
— Зачем я тебе? — спрашивает нерпа.
— Я очень прошу тебя, мудрая нерпа, научи меня счет вести.
— А зачем тебе еще счет вести? — удивляется нерпа. И, польщенная вниманием лисы, подумала: «Вот какая я мудрая — сама лиса пришла ко мне учиться».
— А затем, чтобы знать, сколько у меня друзей. Ты мой друг. И других нерп я хочу взять в свои друзья.
— Ну ладно, научу, — сказала нерпа. — Давай повторяй
Лиса пригнулась над кромкой припая, приготовилась.
— Раз, — сказала нерпа.
— Раз, — повторила лиса и коснулась лапой головы нерпы.
— Два, — сказала нерпа.
— Два, — повторила лиса, пронесла лапу от головы нерпы и коснулась воды. — Ой-ой-ой! — закричала лиса, затрясла лапой.
— Ты чего кричишь? — спросила нерпа.
— Лапу обмочила, — жалуется лиса.
— Встряхни ее, подержи на ветру, — посоветовала нерпа. — Тоже мне, воды боится. Надо было тебе родиться нерпой.
Долго ждала нерпа, когда просохнет шерсть на лапе лисицы. Дождалась и говорит:
— Давай по новой. Значит, раз… Лиса повторяет:
— Раз…
— Два…
Лиса повторяет:
— Два… — коснулась опять воды.
— Ой-ой-ой! — закричала она, затрясла лапой.
— Экая ты неловкая. Зачем же мочить лапу? — недовольно ворчит нерпа.
— Как же я могу не коснуться воды, когда никого там нет. Ведь ты — «раз», а на «два» никого нет. Получается не «два», а пустое место.
— Вот оно что! — усмехнулась нерпа и поплыла за подружками. Привела, выстроила их одну за другой и говорит:- Давай, лиса, продолжим. Значит, раз…
— Раз, — сказала лиса и вскочила на голову нерпы.
— Два, — сказала нерпа.
— Два, — повторила лиса и прыгнула на следующую голову.
— Три, — сказала нерпа.
— Три, — повторила лиса и прыгнула на третью голову.
— Четыре…
— Пять… — Скачет лиса по нерпичьим головам, только правит хвостом, чтобы не соскользнуть в воду.
При счете «девять» лиса доскакала до льдины, вспрыгнула на нее, обернулась и прокричала:
— А теперь не мешайте мне, я сама буду тренироваться в счете.
Отплыли нерпы подальше, чтобы не мешать лисе заучить счет. А лиса тем временем съела вкусного жирного нерпенка. И, когда наелась, вышла к кромке льда:
— Эй, нерпы! Я уже выучила счет! Приплыли нерпы к льдине, выстроились одна за другой. И лиса поскакала по их головам:
— Раз, два, три, четыре, пять, шесть… Доскакала до берега, выскочила на припай, полуобернулась, помахала пушистым хвостом:
— Спасибо! До свидания!..
А нерпа подумала: «Какая я мудрая — так быстро научила лису».
Тюлень и камбала
На севере Ых-мифа есть залив, отделенный от Пила-керкка — Охотского моря — песчаной косой. Это лагуна. Лагуна как лагуна: в ее чаше есть глубокое русло, в которое во время прилива вливается морская вода, а в отлив она бурно выливается обратно в море через узкий пролив; в лагуне есть и обширная отмель, она простирается к западу от голубого русла, постепенно переходя в пологий берег. Отмель вся заросла морской травой.
Когда ты поедешь ставить сети, не ставь их на мелководье. Здесь не поймаешь ни кеты,
Некогда звездчатка была похожа на других камбал. И ей это не нравилось. И поплыла она искать, с кем бы посоветоваться, как быть не похожей на остальных камбал.
Встретилась с навагой:
— Навага, навага, ты пришла в наш залив из дальних вод. Тебе не страшен даже седьмой вал. И ты видела много. Скажи мне, как сделать, чтобы не походить на остальных камбал?
Видавшая виды навага удивилась вопросу камбалы, покачала тупой головой, вильнула тонким хвостом и ушла в глубину.
А камбала обращалась и к корюшке и к тайменю. Но никто не мог помочь ей.
— Я помогу твоему горю! — сказал тюлень. — Только, чур, и ты поможешь мне.
— Конечно же! Конечно же! — обрадовалась камбала, подплыла к тюленю, погладила плавниками его усы.
В то давнее время тюлень был весь черный, и его можно было заметить далеко во льдах. А у тюленя, известно, много врагов: медведь, орел, лиса…
Тюлень принялся мазать камбалу потайной глиной. Долго и старательно делал он свое дело. Только и было слышно, как он сопит от усердия. На хвост камбале тюлень перенес веер северного сияния, плавники окрасил в цвет тихого заката над августовским заливом.
Камбала любуется собой — не налюбуется. Повернется то одним бочком, то другим, проплывет то над волной, то у самого дна.
Тюлень ждал, ждал, кое-как дождался, когда угомонится камбала.
— Теперь ты принимайся за меня, — говорит тюлень. — Я черный, и меня далеко видно во льдах. Сделай меня серым, чтобы я был незаметен и во льдах и на берегу.
— Мигом я это сделаю, — сказала камбала и стала мазать тюленя белой глиной.
Но у камбалы не было столько усердия, сколько у тюленя. Да и спешила она к своим сородичам, чтобы показать себя. Она нанесла несколько пятен и отстала.
— Фу-у-у, устала, — сказала она.
— Отдохни немного, — посочувствовал тюлень. А камбала повернулась и поплыла от него.
— Ты куда? — спохватился тюлень.
Камбала сильно ударила плавниками, только и видел тюлень ее плоскую спину. Тюленю стало страшно: он ведь теперь пестрый. Ему не укрыться ни во льдах, ни на берегу: во льдах его выдадут черные пятна, а на берегу — белые.
— Ах, так! — возмутился тюлень и погнался за камбалой. Долго длилась погоня. Но куда там: только тюлень раскроет пасть, чтобы поймать обманщицу, та ловко увильнет в сторону. Тогда разозленный тюлень схватил горсть крупного морского песка и бросил в камбалу. Так и покрылась камбала колючими наростами, похожими на бородавки.