Легенды. Предания. Бывальщины
Шрифт:
Прадедом-то этим всем боярам Ключаревым (что вот в той деревне Ключаревы-то есть) вот этот самый ключарь-то и оказался: им Ключаревы фамилия, сейчас восемь хозяйств их осталось, а тогда один был.
А церковь вот эта, что сейчас существует, — Петра и Павла, в то время существовала тая церковь…
Ну, ладно. Потом, значит, когда уже Михаила Федоровича бояра-то выбрали царем и мать отсюда доставили в Москву, и как раз мать-то в награду за то, что этот ключарь ее кормил, оберегал — всё, за это она ему дала вотчину. Вотчину — вот это крестьян нашей
С тех пор вот эта Боярщина-то и существует. Слово «боярщина» — это такое название, а настоящее им — деревня Исаковская. А боярам, — как бояра, — дак Боярщина и есть.
И наградила этого ключаря этой вотчиной-то. И вот наши крестьяна до периода, когда царь Александр Второй освободил этих крестьян от помещиков, — в тот момент и наши крестьяна освободились от бояр (…).
Боярам была дана обширная дача лесная, потом земли, покосы — все ихно было, все было ихно. Крестьяна у них работали в батраках; у них, у бояр, работали эти крестьяна.
Ну, одним словом, тот-то, не знаю, как жил этот ключарь, а потомство-то было, значит, такое, что они как бояра да жили на крестьянской шее, да тут жили да всё да, конечно, вели себя тоже уже как хозяева, так сказать; ну, очень заносились зтым своим положением.
Ну, рассказывают старушки вот это наши, прабабушка рассказывала, что как утро:
— Эй, на работу!..
И шли на работу к им в то время.
Ну вот, и с тех пор, так сказать, вот эта Боярщина оказалась. Они оказались бояра, а наши вот прадеды оказались у помещиков подчиненныма (…).
А вот я говорю, как в кучке накладут эти деньги, как бояра получат за дачу, за лесную дачу получат деньги, дак по кучкам раскладут, какому боярину сколько, да потом гребут к себе в шапку деньги-то со стола (…).
Когда царил на Москве государь царь Михаил Федорович, понеслась его супруга благоверная и родила наследника престолу царскому. Посылают гонца от женской палаты поведать царю, что родила царица наследника престолу царскому. Приходит гонец в царскую палату, крест кладет по-писаному, поклон ведет по-ученому, на две, на три, на четыре на сторонки поклоняется, а царю великому в особину. Сам говорит таково слово:
— Михайло-царь Московский, великий государь, родила царица тебе наследника царскому престолу.
Царь ответу не давае. Второй раз проглаголал гонец:
— Царю! Царица родила наследника царскому престолу.
Третий раз глаголет гонец:
— Царю! Родила царица сына — наследника царскому престолу!
Глаголет царь Михаил Федорович в ответ таково слово:
— Ай же, гонец, не царскому престолу явился наследник: родилась душам пагуба.
Ростит Михайло-царь наследника до совершенных лет. Пристарел он, государь, в каменной Москве — у царского престола и начал писать рукописание, дописал до такого-то году и месяца, до такого числа и часу: в таком-то секунде явится
Однажды среди темной нош взял государь-царь рукописание отца своего царя Михаила Федоровича — в свои руки царские: сидит он на царском троне, с скипетром и в жезлах царских и читает родительское рукописание и недоумевает, что будет в таком-то часу и в таком-то секунде; услезился он, утер слезы на своем лице белом и не знает, что делать. И сказано у родителя в рукописании: «Оденься в одежду и в шлем, стань к воротам, подойди ближе к дверям, обнажи саблю из ножней, и явится тебе змей трехглавый — отрубить ему голова».
Встал государь-царь Алексей Михайлович с ложи царской, облачился в одежду, вынал саблю из ножней и стал к дверям хрустальным: «Господи, повеждь, что написано у родителя моего, не могу в голову взять».
Как приходит тот секунд, государь-царь поднял саблю и хочет тому, кто отворит дверь, отрубить голову. Вдруг отворяет ворота — на пяту патриарх Никон. Государь обрадовался и не знает, что делать. Тут забыл он и родительское завещание и стал слушать Никона.
О государственных деятелях России
Царь приезжал в Воронеж корабли строить, за то ему и памятник в Воронеже поставлен. Сказывали, что он иногда вроде как рабочим был: сам рубил и пилил.
Созвали в Воронеже лучших плотников и всех к работе приставили. И был среди них лучший из лучших мастер. Вот начали работать, работает с ними и Петр. А мастеру и невдомек, что с ним работает сам царь, думал: какой-нибудь новичок из приезжих. Посмотрел он, как Петр плотничает, и выругал его крепким словом: то не так, другое не эдак. Стал ему показывать, и Петр быстро все перенял. А когда стали шабашить, он и говорит мастеру:
— Хоть ты меня и крепко ругал, но я зла на тебя не имею, спасибо за науку.
Снял со своей руки кольцо и отдал мастеру.
— Носи, — говорит, — да вспоминай, что науку царю преподал.
Был царь Петр в Воронеже, и захотелось ему на охоту сходить. На охоте он приотстал. Идет по лесу, дорогу ищет, а навстречу ему солдат.
— Откуда, служивый? — спрашивает Петр.
— Да вот, батюшка, на побывку ходил. А ты кто будешь?
— Да я дальний, — говорит Петр, — вот заблудился, помоги выбраться на дорогу.
Ладно. Идут они вместе, а Петр и пытает солдата, как ему живется, доволен ли службой.
— Служить, — говорит солдат, — согласны; трудновато, да обтерпится, одно плохо: начальники — скоты и уж дюже круты, о солдатские спины палки ломают, зубы вышибают, а сам знаешь — солдат в неволе, что хлеб без соли, ешь, но не в охотку.
— А вы, — говорит Петр, — царю бы жаловались.
— До царя-то, — отвечает солдат, — далеко. Вот десять лет служу, а царя так и не видел.
— Хорошо, — говорит ему Петр, — исполнится твое желание.