Легенды. Предания. Бывальщины

Криничная Неонила Артемовна

Однажды пришел с такой командой какой-то капитан; после долгого пути он сделал роздых солдатам на реке Лососинке, где в шалашах жили рыбаки, приезжавшие сюда на рыбную ловлю. Отогреваясь в одном из шалашей от холода, капитан разговорился с рыбаками, и те сообщили ему, что вокруг того места такое изобилие медной и железной руды, что ее вовек не разработать.

Узнав об этом, капитан на другой же день повернул свою команду и, явившись в Петербург, лично рассказал царю все по порядку. Царь щедро наградил капитана и отправился на реку Лососинку; там он заложил железоделательный завод. Народ стал называть

это место Петровым заведением, но оно было не там, где находится ныне Петрозаводск, а несколько ниже нынешнего города, по течению реки Лососинки.

ОТКРЫТИЕ МАРЦИАЛЬНЫХ ВОД

Государь стал болеть и духом, и телом после понесенных им трудов на пользу отечества; к больному были собраны заморские доктора, которые посоветовали ему отправиться за границу, на пирмонтские воды.

Доктора эти будто бы были подкуплены шведским королем и турецким султаном.

Государь, узнав решение врачей, пришел в великое раздумье, как ему быть, и в этом раздумье вышел прогуляться. Шел он долго и не заметил, как достиг Кончезера. Вдруг перед ним предстал какой-то юноша с блистающим лицом и сказал ему ласковым голосом:

— Мужайся, Петр, и следуй за мною.

Он повел государя в лес, где стоял белый как снег конь, который ударил копытом в землю, и оттуда потекла струя целебной воды.

— Этой водою, — сказал юноша, — ты исцелишься, Петр, от недуга.

Проговорив это, юноша стал невидим.

ОЛОНЕЦКИЙ СВЯЩЕННИК

В сие ли или другое время великий государь, ехавший из Олонца в Петербург, встретился со священником, ехавшим верхом на лошади, у которого висела на груди сумка, а за плечами ружье.

Государь, останови его, спросил:

— Кто ты и куда едешь?

Священник, не зная, что это был государь, отвечал, что он поп из села такого-то и едет в деревню своего прихода с запасными святыми дарами для приобщения ими больного.

Благочестивый государь, привставши и с благоговением воздав поклонение святым тайнам, спрашивает его снова:

— На что же ты взял с собой ружье?

— Здесь не очень смирно, барин, — отвечал священник, — и иногда нападают злые люди на проезжих, убивают и грабят.

— Ну, если ты кого из них застрелишь, так ведь не будешь ты тогда попом.

— Это правда, барин; но как и меня убьют, так я не буду уже и человеком; а живой оставшись, куда-нибудь да гожуся.

Такой ответ весьма полюбился его величеству; он похвалил его за решимость сию, записал имя его и пожелал, дабы он никогда не повстречался с разбойниками.

ОЛОНЕЦКИЙ ВОЕВОДА

Прежде в городе не было никакой администрации; всем управлял мирный воевода. Мирным его прозвал Петр Великий. Проезжая однажды через Олонец, он спрашивает воеводу:

— Где у тебя дела?

— Никаких дел нет, — говорит воевода.

— А книги, которые тебе присланы?

— Все целехоньки, вот в шкапе лежат; извольте сами, государь, посмотреть!

— Да как же ты управляешь? — спрашивает Петр. — Ведь бывают ссоры, претензии?

— Бывают-то бывают, да я миром сужу их, — отвечал воевода, а сам бух в ноги царю.

— Как же это миром? Расскажи, — говорит Петр.

— А вот как. Придет ко мне кто-нибудь, жалуется, что чужая лошадь съела овес

у него. Призываю хозяина лошади, спрашиваю: «Съела твоя лошадь его овес?» Сначала тот станет запираться; а я закричу: «Врешь! Если не сознаешься, я тебя в тюрьму посажу!» (Тюрьмы тогда уже были.) А сзади у меня и сторожа стоят, чтоб взять его; они будто и приготовятся вести его, и подойдут к нему поближе. Он бухнется мне в ноги и сознается. «Ну, говорю, — так заплати ж ты ему, сколько он запросит, да кланяйся ему в ноги, проси прощенья». А тому скажу: «А ты, брат, уж не проси с него много, а по-братски раздели грех пополам». Тот подумает-подумает, видит, что воевода так к нему ласково обращается, примерно вместо пяти четвериков, махнет рукой и скажет: «Ну, бог с тобой! Давай два с половиной четверика». Вот и уйдут, и помирятся.

— Так будь же отселе мирный воевода, — сказал Петр и уехал.

Лет через десять в Петербурге поссорились на балу из-за каких-то слов два генерала; один другому что-то сказал, пошли вздоры; дело затянулось и кончиться не может; оба платят поровну, дело-то ни в ту, ни в другую сторону и не клонится. Приказные и пишут, и мажут, и только деньги обирают. Дошло до царя. Он и вызывает из Олонца мирного воеводу. Приехал воевода.

— Вот какое у меня дело, — говорит царь. — Во сколько ты времени берешься рассудить?

— Во сколько прикажете, ваше величество.

— Три месяца будет тебе?

— Нет, это будет неудобно. Позвольте уж поскорее, чтоб в Олонце без меня дела не расстроились, чтоб там их кто-нибудь не замутил.

— Так как же?

— Да чтоб мне через неделю и назад быть. В три дня либо кончу, либо нет.

— Ну, хорошо.

Царь издает указ, что он вызвал для суда мирного воеводу из Олонца и что он положит, то непременно и будет исполнено. Генералы испугались. Вот назавтра призывает мирный воевода одного генерала, входит он. На столе лежат дела, вытребованные из Сената.

— Я целую ночь читал твое дело, — говорит воевода. — Оно совсем не правое. Выбирай одно из трех: или тюрьма, или виселица, или помириться с врагом. Завтра принеси или прошение, или записку, что ты выбрал.

Генерал хотел было спросить, но олонецкий воевода закричал на него:

— Ступай! Мне некогда тут с тобой…

Призывает другого генерала и то же самое приказывает. Думают генералы: черт с ним, лучше помириться, чем виселица. На другой день приходят в одно время, подают прошения о прекращении суда с изъявлением желания мириться.

— Ну вот так! Пойдемте к государю.

— Ну, решил ли? — спрашивает царь.

— Решил.

— Как же?

— Они помирились между собой. Теперь позвольте мне, ваше величество, к своим.

Царь его отпустил, и воевода воротился в Олонец и стал править городом по-прежнему.

КОНЬ ПЕТРА ВЕЛИКОГО

Петр Великий и весом был великий, нас троих бы он на весах перетянул. Кони его возить не могли, проедет верхом версты две, три на коне — и хоть пешком иди, лошадь устанет, спотыкается, а бежать совсем не может (а царю ли пешком ходить? — да когда еще до места-то надо пробираться верст двадцать, а коня нет). Вот царь и приказал достать такого коня, на котором бы ездить ему можно было. Понятно, все стали искать, да скоро ли приберешь?