Легион хаоса

Хольбайн Вольфганг

Но я знал, что уснуть мне не удастся. Слишком многое мне требовалось осмыслить заново, и мир, который еще сегодня утром находился в относительном порядке, сейчас совершенно перепутался.

Я не знал, что меня беспокоило больше — этот странный, заколдованный дом, в котором люстры падали с потолка, двери превращались в смертельные эшафоты, а лестницы в убийственные волчьи ямы, или странное поведение Говарда.

Его словно подменили. Сначала его поведение не бросилось мне в глаза, потом события завертелись как в калейдоскопе, и у меня не имелось возможности все хорошенько обдумать, но разве

человек, с которым я только что ужинал за одним столом, действительно был еще Говардом! Нет, не то чтобы я сомневался в его идентичности, нет, но разве он был тем Говардом, которого я знал? И если да, то что могло произойти, чтобы он так изменился?

Разумеется, я не нашел ответа на этот вопрос. Чувство неуверенности и смятения осталось и даже усилилось. Наконец я попытался думать о чем-нибудь другом, повертел набалдашник трости, посмотрел на часы и сравнил их показания с циферблатом огромных напольных часов, которые занимали угол рядом с камином.

На мой вопрос, что значат эти часы, Говард лишь пожал плечами, и слуги, которых я спрашивал, не могли мне сообщить ничего, кроме того, что они всегда здесь стояли.

Часы были настоящим монстром во всех отношениях — такие старые, что в некоторых местах дерево стало твердым и серым как камень, и с тремя дополнительными маленькими циферблатами, которые образовали треугольник под большим, нормальным циферблатом. Ни один человек не знал, что они показывали — во всяком случае не время. На одном было три стрелки, у второго они вообще отсутствовали, а на третьем так быстро вращались три маленьких спиральных шайбы, что начинала кружиться голова, если смотреть на них слишком долго.

Эти часы были, пожалуй, самой безвкусной вещью, которую я когда-либо видел, а я повидал их немало, но, очевидно, что-то удержало отца от того, чтобы просто выбросить их и лучше использовать место. Большой часовой механизм за циферблатом все же показывал правильное время.

Я еще несколько секунд смотрел на этого хронографического уродца, потом прислонил свою шпагу, скрытую в трости, к каминной полке и подошел к окну. Было несколько минут девятого, и казалось, что с наступлением сумерек жизнь снаружи, на улицах, совершенно замерла. За окнами домов мерцали огоньки, а на юге виднелась блестящая полоска Темзы, подобная черному ущелью среди моря городских огней. Картина обманчивого покоя.

Нападение произошло неожиданно.

За моей спиной выросла тень, искаженно отразившаяся в оконном стекле перед моим лицом, потом что-то просвистело в воздухе в нескольких миллиметрах от моего виска и с такой силой ударило по каминной полке, что из камня посыпались искры. Я отпрянул назад, поскользнулся на ковре и упал.

Это падение спасло мне жизнь. В воздухе мелькнула серебристая молния как раз в том месте, где всего лишь секунду тому назад находился я.

Меч с глухим стуком плашмя упал на паркет, затем снова поднялся вверх, описал в воздухе сложную дугу, и, как атакующая кобра, устремился на меня!

Я среагировал, не задумываясь. Я привык всегда бороться честно, даже если речь шла о жизни и смерти, но, во-первых, бесчестно нападать с метровым мечом на безоружного, а во-вторых, моим натренированным инстинктам было наплевать на мои угрызения

совести. Я схватил коврик и резко дернул его. Нападавший потерял равновесие, несколько секунд балансировал, дико размахивая в воздухе руками, и, наконец, рухнул на пол.

На этот раз я оказался на долю секунды быстрее противника. Мы вскочили на ноги почти одновременно, но когда он с трудом выпрямился и поднял свой меч, я высоко подпрыгнул и нанес ему прицельный удар обеими ногами одновременно.

Он вскрикнул, на секунду неподвижно застыл ка коленях — и, потеряв сознание, завалился набок.

Я поспешно поднял его меч и положил на каминную полку так, чтобы он не смог достать, потом открыл ящик письменного стола, в котором, как я знал, лежало оружие, вытащил револьвер и тщательно проверил барабан. Только после этого я снова повернулся к моему незваному гостю.

У этого типа, вероятно, череп был из гранита, так как он уже снова встал на четвереньки и смотрел на меня — правда, еще слегка затуманенным взором.

Только сейчас появилась у меня возможность получше рассмотреть его. Все произошло так быстро, что я успел заметить только черную тень, но и сейчас я мог видеть ненамного больше.

Человек оказался не очень высокого роста, это я заметил, хотя он стоял на коленях и не двигался. Его лицо почти полностью закрывал капюшон черного, длинного пальто. Все, что я мог видеть, — это тонкогубый рот, который обрамляла черная бородка. Странно, но у меня снова осталось впечатление, что нападавший не собирался наносить мне своим мечом смертельный удар. Собственно говоря, он мог сразить меня уже первым ударом. Что же скрывалось за этим?

— Итак, — начал я. — Кто вы, и что вам здесь надо?

Он не ответил, а продолжал смотреть на меня из-под своего капюшона, и мне бросилось в глаза, какое морщинистое у него лицо. И необыкновенно бледное. Он, должно быть, был дряхлым стариком, но стариком с телом атлета. Во всяком случае, это не он напал на меня и Говарда после обеда.

Он пошевелился. Я поднял револьвер и взвел курок. В тишине, воцарившейся после короткой борьбы в библиотеке, щелчок прозвучал как удар плети. Незнакомец снова застыл.

Почти.

Я ожидал нападения, но несмотря на это, его движение оказалось таким стремительным, что у меня уже не оставалось времени, чтобы среагировать. Он быстро сунул руку под пальто, и я практически не уловил этого движения. Одновременно он пружинисто вскочил на ноги и бросился на меня. В его руке сверкнул изогнутый кинжал. Видимо, сейчас он действовал всерьез.

Мне не оставалось другого выбора.

Я нажал на курок. Я целился бородачу в плечо, но он двигался слишком быстро — и прыгнул прямо под пулю!

Казалось, что в тело человека попал огромный кулак, который как куклу отбросил его назад. Он вскрикнул, выронил кинжал, скрючился и попятился назад, ударился о каминную полку и снова упал на пол. Пола его пальто коснулась огня и загорелась.

Я чертыхнулся, отбросил револьвер в сторону и поспешил к нему, чтобы вытащить из огня. До камина оставалось всего лишь несколько шагов, но когда я подбежал к лежавшему, его пальто уже ярко пылало, и жара ударила мне в лицо, как невидимая раскаленная рука.