Легионер II
Шрифт:
Мне стало страшно неловко, и я лишь кивнул головой.
— Зачем ты пришел сюда? — напрямик спросила она, подойдя ближе и сев прямо на землю.
— Из-за золота, — честно ответил я.
— Это-то понятно. Я спрашиваю, что привело тебя в эту компанию отпетых негодяев?
Вопрос захватил меня за живое.
— Пути Господни неисповедимы, — ответил я, — А если честно, то это очень долгая история. Расскажи лучше, кто ты, и что здесь делаешь? — и, наконец, пробудив остатки джентльменства добавил, — Кстати, тебе не холодно?
Действительно была прохладная ночь, и
Но пока я буду ее снимать… Нет, лучше плед.
— Тебе передать плед? — спросил я ее.
— Это то покрывало, на котором ты сидишь?
Она не могла видеть, на чем я сижу, но в этой ситуации было не до удивления по пустякам.
— Ага.
— Тогда передай, если не жалко.
Мысленно поругав себя за излишнее джентльменство, я медленно привстал, и осторожно бросил плед ей.
— Лучше быть пять минут трусом, чем всю жизнь покойником, — ответил я на ее ироническую улыбку.
Вместо того чтобы накинуть плед на себя, она расстелила его под собой.
— Мне не холодно, — сказала она, — но сидя на земле можно простудится.
Это точно, — ответил я, про себя отметив, что теперь оставалось сидеть на земле мне.
— Итак, ты хочешь знать кто я, и зачем пришла? — спросила она риторически, и, усевшись поудобнее, начала рассказ.
Рассказ девушки
Она говорила два, а может четыре часа. Время перестало существовать для меня. Ее голос лился подобно горному ручью. И если какое-то время я не мог оторвать глаз от чудесных изгибов ее тела, словно сошедшего с Валеджеских картин, то вскоре мой рассудок полностью потонул в рассказываемых ею историях. Историях занятных и крайне запутанных.
В них говорилось о существах, живущих в смежных пространствах с незапамятных времен. О сложном устройстве мира, где первое исходит второго, а второе из первого, где творение может создать создателя своего создателя, а место прибытия зависит от маршрута.
Временами я как будто переставал ее слышать, и вместо слов я непосредственно ощущал рождаемые ею образы. Яркие картины кривых многомерных пространств подобно молниям пронзали мое сознание. Я видел Того, кто есть Ключ и Ворота, и Того, кто царствует в Затопленном городе, Того, кто идет по кронам деревьев и Того, кто однажды вернется. Сама она была одной из хранительниц Алтаря, возведенного для встречи этого Того.
А главное, я снова начал чувствовать единство окружающего меня мира, частью которого был и я. Я чувствовал красоту каждой травинки, каждого камня, каждого местного обитателя.
Единственным, что выглядело подобно злокачественной опухоли, был наш лагерь.
Я вдруг осознал, что она попросила мой плед вовсе не потому, что боялась простудиться. Просто она хотела, чтобы я стал ближе к ее земле. Чтобы я ощутил ее силу и красоту. А она все говорила и говорила.
— Уходи пока не поздно, — с этими ее словами я вернулся к действительности, — Всех, кто осквернят наших Богов ждет страшная смерть.
— Расскажи это конквистадорам, — ответил я ей.
Она замялась. Должно быть, она прекрасно понимала, что ее боги давно потеряли свою силу, и их возвращение, даже если верить ее историям, дело весьма сомнительное.
— К сожалению, я уже не могу повернуть назад, но за предупреждение спасибо. Буду осторожным.
— Тогда мне пора, — она встала.
Я тоже встал, и попытался ее остановить, но она легко вывернулась и тенью исчезла в ночной мгле. Почему-то, мне показалась знакомой поступь ее удаляющихся шагов.
И я опять остался один, докаратывать свое дежурство.
Храм Больших Конечно, утром я не стал никому рассказывать о ночном визите. Не говоря уже о том, что и сам я изрядно сомневался, не было ли ночное посещение прекрасной незнакомки лишь сном, навеянным неудовлетворенным либидо, ее предупреждение касалось только меня, и я не собирался делиться им с товарищами, которые, к слову, были совсем не товарищами. Поэтому, сославшись на бессонную ночь, я вызвался охранять вход в храм снаружи. Шеф нашей группы был вне себя, ибо у него для этой цели была совсем другая кандидатура, но большинство было на моей стороне.
И я занял оборону, разумеется, совсем не там где собирались меня найти друзья, ибо давно практически не сомневался в тайных планах троих из них.
Как я и ожидал из храма вышли далеко не все, а именно только двое: Стив — янки, бывший нашим шефом и пуэрториканец Хосе. Из тех, кого я ожидал увидеть живыми, не хватало только Билла, но видимо, как говорится, не все коту — масленица. Из тех же, кто остался в храме, мне было жаль только Тома, но опять таки, как говорится, такова селяви.
Как оказалось, я зря караулил их у входа. Видимо в запутанных лабиринтах храма, они нашли другой выход, но прозвучавшие в тишине гор выстрелы точно указали мне направление.
Котята Стив и Хосе стояли рядом с истекающей кровью пумой. Лошади и золото были с ними. Стив поднял пистолет, видимо, намериваясь добить раненое животное. Не знаю почему, но мне стало нестерпимо жаль эту пуму, и я решил не откладывать возмездие. Первым же выстрелом я уложил Стива, затем Хосе. Они не успели даже понять, что случилось, как оказались по ту сторону границу, отделяющую жизнь от Смерти. На мгновенье мне показалось, что в священном воздухе долины разверзлась адская прорва, поглотившая души двух негодяев, но стон пумы вернул меня к действительности.
Разобравшись с сотоварищами, я подошел к умирающей пуме. Из последних сил она приподнялась. И тут случилось нечто. В дрожащем горячем воздухе очертания пумы размылись, и я увидел ту самую девушку, которая являлась мне прошлой ночью.
— Ты почти спас меня снова, — грустно сказала она.
— Почему почти? — спросил я, пытаясь ее успокоить. — Ты поправишься. Сейчас ты опять превратишься в пуму, но уже без раны.
— Если бы это было так просто! Ты был прав на счет конквистадоров. Мои силы на исходе. И теперь я уже могу измениться только в отражении, — она улыбнулась. — Я умираю. Однажды ты уже отпустил меня, и я, как могла, пыталась тебя защитить от проклятья наших богов.