Легионер. Дорога в Помпеи – 2
Шрифт:
Встречавшиеся на пути рабы впадали в ступор и не понимали, что делать, хотя наши лозунги были более чем ясны. Однако находились и смельчаки. Такие, толком не разобравшись, выбегали на улицу и, вооружившись тем, что попадало под руку, присоединялись к нам. И надо сказать, что число наших сторонников стремительно росло и арсенал нам был нужен, как воздух.
Чтобы вырваться из города, нам нужно было экипироваться. Предположу, что придётся прорываться через наспех возведённые оборонительные редуты.
На одной из улиц мы столкнулись лоб в лоб с группкой вооруженных
Как бы не так.
Я в несколько шагов догнал одного из них, сделал подсечку и несостоявшийся защитник кубарем полетел по камню, стесывая локти и колени. Остальных поймали гладиаторы, причём далеко не так гуманно, как я. Например, Тигран попросту метнул в одного из убегавших кинжал, лезвия которого вошло бедолаги в икроножную мышцу. Раненый завопил, как поросенок на убое, но Тигран прервал вопль, наступив подошвой своих сандалей на его горло.
— Отведи нас к арсеналу и ты останешься жив! — я приподнял мужика за край тоги, и заглянул в перепуганные глаза. — Отведешь, тогда останешься жив. Нет — пойдёшь на корм червям.
Мужик отрывисто закивал, показывая, что согласен. Тяжело не согласиться куда уж там.
— Веди!
Чтобы в голову не приходили дурные мысли, я толкнул мужика в руки ближайшего восставшего и приказал зарезать его в случае малейшего неповиновения. Гладиатор сразу прислонил кинжал к его шее, обеспечивая тёплый прием. Далее мы двинулись по пути, который указывал пленник.
Как бы мне не хотелось, но тут и там слышались вопли и крики. Бывшие невольники охотно пускали в ход оружие, а уследить за всеми не получалось. Однако я прикладывал усилия, чтобы восстание ни скатилось в балаган и акты вандализма, которые в определённой момент выйдут из-под контроля. Кого-то приходилось пресекать грубым словом и взглядом. Кого-то за шкирку вытаскивать из домов, которые они намеревались грабить. Но некоторым этого было явно недостаточно. И тогда я принимал куда более жёсткие меры.
— Ты че творишь, козел!
Я подскочил к одному из присоединившихся к нам рабов и наотмашь въехал рукоятью кинжала в солнечное сплетение. Тот пытался вытащить из одного из домов совсем юную девчонку, лет двенадцати. Цель, которую преследовал невольник была ясна, как божий день.
Девчонка, заплаканная опустилась на колени. Боялась, что я её убью.
— Это дочь хозяина, — пытаясь отдышаться, начал оправдываться раб. — Она заслуживает мучительной смерти…
Объяснять ему, что дети не несут ответственности за грехи родителей, я не видел особого смысла, вместо этого схватил его за нос и провернув переносицу пальцами, усаживая на пятую точку.
— Что если я отрежу то, что у тебя между ног, — зашипел я. — Ты подвергаешь опасности наше дело!
Воззвать к разуму, которого у насильника попросту не было, не вышло. Он, воя от боли, попытался нащупать на камнях упавших
М-да.
Урод, таких не должно быть в обществе. Не все заслуживают второй шанс, кто бы что не говорил. Понимая, что это чудовище не изменится, и дальше будет в вытворять неприемлемое, я перерезал ему глотку и оттолкнул.
— Беги, — шепнул я заплаканной девчонки, — Беги и не оглядывайся.
Совсем ещё юная, девчонка бросилась прочь. Я проводил её взглядом, удостоверившись, что ей удастся уйти. Излишней героизм здесь тоже был ни к чему. Увы, каждого не спасёшь, а силы и время потратишь. От мыслей меня отвлёк громогласный голос:
— Именем римской республики приказываю остановиться!
Дорогу нам перегородил отряд вооруженных рабов, ведомых своим господином. Всего порядка двух десятков человек. Все крепкие, и явно умеющий обращаться с оружием. Я припомнил, что видел этого господина на играх. тогда народ аплодировал ему стоя. Видимо большая шишка по городским меркам. А вооруженные рабы — его личная охрана. Клинки в их руках определённо внушали опасения. Сам господин был в летах, но надо отдать ему должное, тоже держал меч в руках. Его лицо было перекошено в праведном гневе и излучало уверенность. Но, судя по на дрогнувшему лицу, мужичок явно не ожидал увидеть такое количество восставших. Число наших сторонников меньше чем за полчаса выросла в вдвое.
Рабы из охраны господина решительно перегородили нам проход. Глядя на их каменные лица, я понимал, что невольники полны решимости исполнять любой приказ своего господина. И были не прочь за него умирать. Терять людей и размениваться на ненужные стычки с другими невольниками, в мои планы не входило. Земля полнится слухами, и нам совершенно не нужно, чтобы в Сицилии говорили о том, что Раб с оружием в руках идёт против другого раба. Нет, в общественном сознании должно крепко укорениться, что наше движение со рвением поддерживает каждый лишившийся свободы человек.
Я попытался образумить рабов, пока не случилось непоправимое — мои гладиаторы уже были готовы сойтись в рукопашную с двумя десятками невольников, перегородивших наш путь.
— Нам с вами нечего делить, братья! Мы такие же невольники, как и вы. Если вам не нужна свобода, то мы не готовы отдавать её тем, кто называет себя господами. Мы — те, кто считает, что свобода не покупается и не продается. Это то право, которое вам дали боги и никто не вправе у вас её забрать. Поэтому либо присоединяйтесь к нам, либо уйдите с дороги! — выдал я.
Не знаю, услышали мой призыв невольники или нет, но несмотря на приказ старика, они остались стоять на месте. Задумались, причём задумались крепко. Понимая, что пахнет жареным, их господин взял слово.
— Не слушайте их речь, дети мои! Перед вами сборище жалких насильников, убийц и воров, которых приговорили к смертной казни за их безумие. Однако праведный римский закон смилостивился над ними и заменил казнь на смерть на арене! Но эти безбожники не оценили зашедшую до них длань! Они плюнули в протянутую им руку! И теперь они хотят завладеть оружием и продолжить чинить свои зверства.