Легионер. Дорога в Помпеи – 2
Шрифт:
Оглянувшись по сторонам, я готов был сам помянуть и Плутона, и Юпитера, и бога и черта.
По приказу ухмыляющегося Назона поднялись четыре решетки с коридоров, и оттуда выпрыгнули, ничем не сдерживаемые, два тигра, лев и пантера. И я бы с удовольствием посмотрел, как дикие звери будут сражаться против друг друга, но те явно нацелились на нас двоих, и готовы были даже поделиться.
Вот не вовремя мне приходят мысли в голову, но интересно, как их натаскивали именно на людей?
Да еще Красс поднялся, пытаясь распутать мою сеть, и я шагнул назад, в попытке разобраться, против кого
— Это не по правилам, — раздалось едва слышное гудение от моего соперника, и, скинув сеть, тот первым повернулся ко мне спиной против несущегося на него через арену тигра.
Подхватив сеть, я последовал его примеру, решив, что сначала разберемся с животными, а потом, при необходимости, закончим бой между людьми.
Вот не зря я вспоминал сегодня Афину, нет тут справедливости в сражении! А вот стратегию придется вырабатывать в спешном порядке, рассчитывая не только на себя, но и на Красса. Тем более, он сам на это пошел первым. Возможно, и для него такая подстава неожиданная, либо же — это очередной обманный ход. В любом случае, я не собирался просто так взять и доверить жизнь тому, с которым дрался две минуты назад.
Думать только приходилось в срочном порядке. Пот заливал глаза, но скидывать неудобный шлем — не самая лучшая идея. Сеть может помочь больше меча неожиданного напарника, а трезубец с длинной ручкой превращается из украшения в оружие.
Возможно, можно сделать еще ставку на «царя горы» — если животные все же заинтересуются, кто из них главный… Но это не получится, если они уже давно разобрались в иерархии, и тратить на это время не будут.
Ведь насколько мне было известно, обычно зверей сдерживали какими-то цепями или веревками, чтобы после боя можно было не убивать дорогостоящих животных, а просто притянуть обратно в клетку. Но… Опять-таки, что-то пошло не так, и выкручиваться надо с теми данными, что есть.
Запах зверя перебил остальные запахи. Прыжок, укол трезубца, и неловкое движение обратно — вес тигра больше, инерция против меня. Надо учитывать.
Бросок сети, гирьки спадают с лап, не запутываясь в короткой шерсти льва, и я выигрываю лишь пару секунд задержки.
Мы меняемся с Крассом, танцуем по арене, пытаясь выиграть в этом конкурсе главный приз. А наши партнеры по танцам просто получают удовольствие.
Большая лапа со свистом пролетает мимо лица — бывший соперник без прелюдий просто дергает меня за плечо, убирая с опасной траектории. И через мгновение я возвращаю долг, кидая трезубец и выбивая из противников одного из тигров.
Я осознал себя на месте тех, кто выиграл бой против пятерки. Кто видел смерть рядом с собой, и больше не думал ни о чем. Все перестало иметь значение — ты просто знал, что не нужно продержаться «пять минут», или «до тех пор, пока солнце не коснется обелиска». Никто не прекратит бой из жалости. Он закончится сам. Когда умрешь ты, или твои противники. А они не люди, у них нет жалости, и они видят смерть каждый день…
Я думал, что у меня нет больше сил. Я видел, как силы покидали Красса вместе с алой кровью, приводящей зверей в неистовство. Но я продолжал сражаться. И он — тоже.
Я смотрел в розово-сиреневое закатное солнце, и понимал, что все. Если
Рядом лежал Красс, явно в том же состоянии. Шлем во время боя был сбит очередной когтистой лапой, и теперь я видел уставшего от жизни ветерана, с потухшими глазами. Для него игры не были азартом, просто работой. Надоевшей, доставшей до печенок опасной работой. Он просто не мог уволится, а что-то внутри говорило «ты не можешь просто опустить руки и сдаться». И он выходил раз за разом, сражался… Просто потому что выхода другого не было. Он не испытывал ко мне ненависти (такие бои я видел ранее, как раз из-за стычек школ в очереди перед ареной).
И лежа на песке, собирая крохи сил, которые остались, я понял, что ради вот него, человека без выхода, я обязан встать. Встать и встретить все, что мне подготовят эти чертовы политики.
Я вставал молча, не допуская позорного кряхтения, которое само рвалось с губ. Сначала перекатиться на живот. Затем подняться на колени. И, самое сложное — встать с них. Сначала с одного, потом с другого. С паузами. Но — неизбежно.
И протянуть руку Крассу, который лежал на спине и не думал вставать. Однако нашел силы, поднял руку, принял ее, и потянул на себя, пытаясь встать. Два инвалида, которые выжили.
Где-то на подкорках памяти я вспомнил символ победы в боксе, и последним усилием поднял наши руки к небу. Мы — выиграли. И идите все нахрен.
Толпа взорвалась овациями, больно ударившими по уставшим ушам. Слезящимися от едкого пота глазами я наблюдал за переговорами «верхушки», ведущей подсчет очков.
— Наши игры закрываются после подведения итогов. Победил… Ланиста Назона и ланиста Мантула!
Дружба, короче. Мне даже неинтересно, как они считали очки, ведь если в боях поодиночке была ничья, бой в группе явно выиграли мы, а вот финальное сражение… Ну, допустим. Вот чего мне точно не нужно — спорить из-за результатов!
Кажется, до лавки в уютном и таком родном каменном коридоре меня дотащил Карас. По крайней мере, именно его рожу я видел, пока жадно пил подсунутую мне в мехе вино, щедро разбавленное водой.
Самое удивительное, что рядом сидел и Красс, и тоже пил. И никто из присутствующих не был против. Это объяснилось после явления глав ланист народу. Обнявшиеся Мантул с Назоном явно пили весь день, слишком уж вид был довольный. И точно не воду, обеззараженную каплей спиртного…
— Мы всем доказали! Всем показали! Школа нашей фамилии лучше, уж пусть будут благодарны! Эти игры прославят нас в веках!
Я бы поспорил, но не стал высовываться. Адреналин выходил, и все, чего хотелось — упасть и заснуть.
— Наши гладиаторы достойны чествования, и выжившие, и павшие! Так давайте отметим эти игры! — пьяно заявил Назон.
— А где? — с трудом уточнил Мантул, и Карас возник рядом со своим хозяином.
— Я знаю одно отличное место… Тут недалеко замечательная каупона!
Правильно. После драки надо не просто подружиться, а выпить вместе для закрепления результата. Я покосился на Красса, поймал его ответный взгляд и ухмыльнулся.