Легионер. Дорога в Помпеи
Шрифт:
— Так ты все-таки сулланец! Уважаю… ик…
Центуриона качнуло, но ногах он устоял — не в малой степени потому, что его руки всё ещё лежали у меня на плечах. В них он и сцепился, не желая падать в пыль.
— А что за про… списки такие? Ничего об этом не слышал.
Судя по всему, весть об эдикте Суллы еще не успела разлететься по Республике.
В век без интернета на то, чтобы какая-либо новость стала известна за пределами столицы, требовалось немало времени. Подчас даже недели и месяцы. Неудивительно, что об эдикте Луция Корнелия многие, даже не
Узнают, проскрипции гремели ещё долго в годы правления Суллы, и, по сути, они стали первым юридически обоснованным способом сведения счетов с гражданами Рима. До этого ни один римлянин в статусе гражданина не боялся смертной казни. Но Сулла поступил хитрее — он сперва лишал людей Римского гражданства, отправлял в изгнание — и тем самым вышел из юридической петли. Все его действия, по факту, не нарушали саму букву закона.
— Расс… — я запнулся, чуть не выдал на ура фразу про расстрельные списки, надо бы фильтровать речь от греха подальше. — Кхм. Списки врагов республики. И личных врагов Феликса. За голову каждого положена награда. Деньги — и освобождение.
Я снова выпрямился и поднял на него взгляд.
— М-м… — протянул центурион. — Вот это я понимаю, решение! В легионах давно ходили слухи, что Сулла не простит врагов. Они ведь нашу кровь проливали. — Центурион дважды ударил себя кулаком по груди. — Таких надо вырезать, как гнойник! Выжигать!
Я коротко пожал плечами. Главное, что легионер поверил в выдуманную сказку. Представляю его рожу, если он узнает правду. Впрочем, вся моя прежняя жизнь прямо вопила, что эта самая правда никому вообще-то не нужна. Подчас даже даром.
— Погоди, ты… ты, получается, своего господина… — он запнулся и испытующе посмотрел на меня.
— Убил, — кивнул я, — а потом получил свободу и деньги. На эти деньги купил коня. Туда, куда я еду, не близкий путь. Боюсь, что пешком и до осени не дойти.
Я уже обдумал, какое место назову, если центурион будет спрашивать, но задавать других вопросов он не стал.
— Как хорошо, что мы встретились, а то я думал — от скуки завою!
Судя по игравшей в каупоне музыке, скучать там явно не приходилось. Но возражать я не стал.
— Квинт Дорабела Луц, — легионер представился и протянул мне руку. — Рад знакомству!
Я протянул руку в ответ, и Квинт крепко пожал мое запястье. Воины в это время часто носили оружие в рукавах, потому римляне сжимали друг другу не ладони, а запястья. И приветствие, и проверка.
— Гай Руф, — представился я первым пришедшим в голову именем.
Рукопожатие затянулось, а потом Квинт вовсе потянул мою руку на себя. Да когда же ты от меня отвяжешься? Но скоро я понял, что центуриона просто снова шатнуло.
— Гай, а давай-ка я тебя угощу вином!
— Не откажусь. Кхм, то есть, отведать в такой славной компании…
Особо пить я не собирался, но кто как не центурион мог ввести меня в курс дела. Поэтому предложение я принял с удовольствием.
— Тогда за мной! — он махнул рукой, приглашая в каупону.
Мы прошли ко входу,
Зато запахи! Ох, запахи здесь были такие, что мой желудок вмиг ожил и как будто заскреб лапками изнутри. Жар шел от поросенка, которого поджаривали на вертеле. С тушки капал жир, вспыхивая и шипя на углях.
Присутствующие при виде Квинта отсалютовали чашами с вином. Центурион с достоинством вскинул руку в знак приветствия. Мы прошли к столику, за которым явно до того и отдыхал легионер.
Я сел за столик, не без удивления отмечая, что на столешнице остался себе лежать гладиус Квинта. Центурион тут же позвал хозяина. Через весь зал к нам засеменил высокий, но худощавый старик в тунике.
— Принеси гостю поесть и вина! — Квинт стукнул кулаком по столу. — И остальным вина — повтори! На мой счет!
Понятно теперь, чего все присутствующие поднимали чаши… Видно, Квинт тут занят тем, что благополучно прожигает жалованье. Легионерам без того платили невеликие деньги, а если на них угощать сотню гостей, в кармане быстро появится дырка.
— Сам за себя плачу, — осторожно шепнул я хозяину и сунул ему монету.
Хозяин каупоны безразлично кивнул и скрылся. А уже через пару минут поставил на стол чашу вина и салат из латуки, петрушки и лука, приправленный оливковым маслом. Хотелось не то чтобы есть, хотелось прямо-таки жрать. Я покосился на поросенка.
— Еще не готов, — тут же произнёс старик.
— Ну, выпьем! — Квинт поднял свою чашу. — За Луция Корнелия Суллу!
Мы стукнулись чашами. Центурион внушительными глотками опустошил свою чашу примерно наполовину, я только смочил губы. Начало новой жизни я еще обязательно отмечу, но не сейчас.
— У-уф… — Квинт с грохотом поставил чашу на столешницу, вздрогнул, поежившись. — Хорошего вина я не пил со времен войны с Митридатом, когда мы отмечали победу при Орхомене! Но сегодня наша победа не менее значимая! Мы задавили гадюк!
— А почему ты выпиваешь один, да еще и в каупоне?
— Ха, не поверишь! Мы же сюда зачем приехали? На триумф, который ждём еще за победу над Митридатом, — признался Квинт, и улыбка его получилась кривоватой. — Только триумфа так и не дождались.
Центурион рассказал, что ничуть не обижается на полководца, который думает не о развлечениях, а о том, как вернуть прежнее величие Республике. И предположил, что иначе начнется новая Гражданская война, потому что по всей Италии затаилось еще немало сторонников «гадкого мерзавца» Гая Мария.