Легионер. Дорога в Помпеи
Шрифт:
— Квинт Дарабела к вашим услугам, — подтвердил я.
Мы обменялись рукопожатиями, и гости присели за стол, изучая меня с немалым любопытством. От моего внимания не ушло, что оба вооружены. Судя по тому, что их руки и лица испещрены шрамами, и брюнет, и каштановый имели отличное представление, как пользоваться оружием. Скорее всего, оба служили в армии и были ветеранами.
— Тессеру покажи, — попросил каштановый.
Я молча достал документ, положил на столешницу и повернул текстом к покупателям. Те нагнулись, внимательно изучили написанное. Каштановый, видимо, главный в этой парочке, удовлетворенно
— А тебе сколько ж лет, центурион? — спросил он.
— Сколько есть, все мои, — холодно ответил я, не опуская глаз.
Брюнет наклонился к каштановому и зашептал тому на ухо. Я расслышал, что речь идет о моей форме, солдатской. Каштановый кивнул, но озвучить возражение не успел.
— Не до формальностей было. Особенно под Коллинскими воротами, — я дал понять, что слышу их перешептывания.
Каштановый снова кивнул.
— Кто может за тебя поручиться? — спросил он.
— Я ручаюсь за себя сам, а если моего слова недостаточно, связывайтесь с моими сослуживцами в Этрурии, туда на поселение был отправлен наш легион. Но говорю прямо, я не буду ждать и охотно договорюсь с другими покупателями. Задерживаться здесь я не собираюсь дольше, чем до обеда.
Я сразу поставил этой парочке рамки, в которых будет происходить наш разговор. Либо мы бьем по рукам здесь и сейчас, либо сделка мне не интересна.
Покупатели переглянулись, вопросы начал задавать брюнет.
— За что же ты получил центуриона? — он покосился на мои руки.
Я понимал, почему у него были сомнения. Мало того, что возраст у меня не совсем подходящий, так и еще на моих руках нет ни мозолей, ни шрамов, барские ручки-то. Хочешь не хочешь, а будешь сомневаться. Только сомнения мне были не нужны. Я взял чашу с мульсумом и заговорил, начав издалека:
— Где служили, уважаемые? У меня есть тост!
— Гней Помпей Страбон, — охотно ответил брюнет.
— Квинт Цецилий Метелл Пий, — так же коротко сказал каштановый.
Они подняли свои чаши. При этом оба назвали имена полководцев, гремевшие примерно десятилетия-два назад.
— То есть, не случилось отстаивать Республику в одних рядах со Счастливым Суллой? — я приподнял бровь, будто разочарованно.
Ответа ни у брюнета, ни у каштанового не нашлось. Вполне возможно, что эти двое были сторонниками Мария и откололись от лагеря «популяров» уже во время Гражданской войны, когда поняли — пахнет жареным. В дальнейшем, как я знал, такие легионеры будут прощены и практически не пострадают. Но ни каштановый, ни брюнет такого знать не могли. Поэтому от моих слов еще больше напряглись.
— Тогда у меня такой тост! — провозгласил я и выпрямился, готовясь к речи и никуда не торопясь.
Ветераны терпеливо держали чаши.
— Я в войске Суллы с битвы при Херонее, — заверил я и резко подался вперед, процедив: — И доказал свою преданность, когда при прорыве к Риму проклятого самнита Телезина пали наши центурион и опцион. Я в первых рядах ударил в лоб отряду врага. И собственными глазами видел, как славный Сулла на белом коне выгрыз победу на левом фланге! Видел, как Сулла целовал золотую фигурку Аполлона, моля о нашей победе!
Я слово в слово пересказал этой парочке слова Дорабелы. Не поверить этому они не могли.
— Так что, братцы, выпьем за то, чтобы в новой Республике каждый сверчок знал свой шесток.
Каштановый и брюнет молча стукнулись со мной чашами. Отпили вина.
— Или нужно пояснить? — добавил я.
— Все понятно, — ухмылочка сошла с лица брюнета.
Каштановый посмотрел мне за спину и покачал головой. Значит, мои объяснения сочтены исчерпывающими. По крайней мере, почти сразу на стол легла вощеная рукописная табличка, которую принёс хозяин.
— Подпиши.
Я заскользил глазами по тексту. Все понятно — аренда на сто лет, сумма действительно внушительная. Но вот нюанс — деньги распределены на равные части ровно сто раз. И итого годовой платёж составлял крохи, куда меньше суммы, озвученной Дарабеле. Я поднял глаза на каштанового.
— Мне нужны деньги сразу за все время аренды.
— Ты их получишь, — неожиданно легко согласился каштановый.
— Тогда по рукам, где подписать? Я готов получить серебро и отдать землю.
Покупатели снова переглянулись.
— Деньги будут по приезду в Помпеи.
— Почему же так?
— Как раз потому, что мы чтим законы Республики, выстраиваемой Суллой, и обязаны провести получение и передачу земли через цензовые списки, — подобие ухмылки вновь скользнуло по лицу брюнета, но быстро исчезло.
О-па, мне с трудом удалось подавить удивление, чтобы оно не отразилось на лице. Дорабела не собирался ехать в Помпеи, я это точно помнил. Каштановый же добавил:
— Все траты в поездке оплачивает наша сторона.
— И денег с нами, увы, нет, — предвосхитил мой вопрос брюнет. — Никто не хочет накликать гнев Счастливого.
— Но я уверяю, это чистая формальность, — добавил каштановый. — Мы обернемся одним днем.
Лихо они… я крепко задумался. С другой стороны, чтобы отправиться в Испанию, мне так или иначе требовалось прибыть в морской порт. А Помпеи таким портом как раз располагают.
Обычно в таких ситуациях я взвешивал все «за» и «против». Что будет, если я откажусь от поездки? Останусь без денег и шанса безболезненно переждать несколько лет до смерти диктатора. Что будет, если я соглашусь? Я получу шанс хорошо заработать и реализовать собственные планы. Остальное — нюансы. Если что-то пойдет не так, и в Помпеях захотят наводить справки, меня оттуда как ветром сдует. Но кто их захочет наводить? Ведь этим двоим, а вернее, их хозяевам, это невыгодно — могут упустить сделку
Мысли промелькнули в голове, и я объявил двум ветеранам свое решение.
— Едемте.
Глава 7
Ехать от предместий Рима до Помпей предстояло немногим больше двухсот километров — или чуть меньше пятидесяти лиг.
Прибытие в Помпеи планировалось к вечеру шестого дня пути. С остановками на ночевку и отдыхом животных. Загонять лошадей никто не собирался, для такого нужно было бы иметь очень весомые причины или очень много дури в голове — если сравнить с современностью, животные в Древнем Риме шли по цене хороших автомобилей. Я как-то свыкся с тем, что о комфортном перемещении от точки «а» в точку «б» теперь придется забыть. О быстром, собственно, тоже.