Легионер. Дорога в Помпеи
Шрифт:
— Это намек? — я не стал юлить и спросил в лоб.
Квестор помолчал, снова поскреб ногтями сыпь, которая теперь пошла и по другой стороне горла.
— Не то чтобы, но ведь ты человек военный и вряд ли такими суммами когда-либо распоряжался… — мягко стелил квестор.
В кабинет пока никто не возвращался. Неужели за деньгами было так далеко идти? Или Паримед действительно тащил там всю сумму в одиночку?
— Допустим. Какие предложения? — я снова не позволил собеседнику уйти от сути.
— Я бы, будучи опытным человеком, рекомендовал тебе
На столешнице, рядом с теми контрактусами, появился еще один документ. Я его взял, пробежался по содержанию не без любопытства. Долговое обязательство, как назвал документ квестор, обозначало, что предъявителю сего будет выплачена сумма в сестерциях в любом городе пребывания этого самого предъявителя. По сути, передо мной было подобие векселя.
Будь сейчас другое время, я бы даже такой вариант рассмотрел. Но сейчас всё своё лучше носить с собой. Власть в Риме лихорадило, сегодня правы и герои — одни, а завтра…. Бумага, конечно, все стерпит, но может так получиться, что ею можно будет разве что подтереться при предъявлении. А вот серебро всегда останется серебром. Хотя как его тащить — вопрос по-прежнему открытый.
Я дочитал документ и произнёс:
— Откажусь.
— Зря, Квинт, зря. Я, конечно, ни на что не намекаю, но перемещаться с такой суммой за пределами города, — он поджал губы, показывая, как я безрассуден, — небезопасно.
В кабинет вернулся Паримед, не без труда притащивший два немаленьких кожаных мешка.
— Тяжела ноша… — он на выдохе поставил мешки, звякнувшие серебром, на стол. — Может, свистнуть рабов с форума, Квинт?
— Здесь пятьдесят тысяч сестерциев, — объявил, прерывая его, квестор. — Считать будешь?
Я подошел к мешкам. Формально повода не доверять квестору у меня не было. Но деньги не зря любят счет. Я ничего не стал отвечать. Приподняв мешки, я высыпал монеты на стол. Именно пересчитывать сестерции я не стану, а то можно здесь до ночи проторчать. Но хотя бы то, что в мешках именно серебро, проверить надо. Квестор и грек не сказали ни слова, с натянутыми лицами дожидаясь, когда я закончу осмотр. Я принялся складывать сестерции обратно.
— Где остальное? — спросил я.
Отвечать снова не потребовалось. Сразу четверо крепких мужчин занесли в комнату остальные мешки. Одним из них оказался тот самый лысый. Мешки поставили вдоль стеночки, всего десять штук. Прав грек, рабов все же надо позвать, а еще лучше — послать за мулами. Тащить на горбу такие веса — никакого здоровья не хватит.
— Будешь проверять? — снова спросил Квестор поразительно ровным голосом.
Вместо ответа я подошел к мешкам, заглянул в каждый, но высыпать монеты не стал. Только приподнял мешки, примерно оценивая вес. Один из мешков оказался ощутимо легче — тот, где, видимо, хранилось двадцать тысяч сестерциев вместо двадцати пяти.
— Паримед, на секунду, — закончив, я подозвал грека. — Сходи-ка ты и вправду за мужиками, скажи, господин велит подойти к зданию
— Долговую брать не хочешь? — озадачился грек. — Опасно ведь с такими деньгами по городу шастать! Тем более, есть те, кто тебя, кхм… недолюбливает.
— Не хочу, — я обернулся к квестору. — Уважаемый, из здания есть другой выход?
— Покажем, — тот кивнул.
— Подводи рабов с мулами туда, чтобы подальше от посторонних глаз.
Разговаривая с греком, я подметил, что помимо лысого в комнате остались и те три здоровяка, что притащили мешки. Внешне они смахивали на коллег-карателей. Как у них тут всё продумано.
Нет, с одной стороны, логично, потому что такие крупные суммы нельзя оставлять без присмотра. С другой стороны, смущало, что с ними якшался Паримед.
В целом атмосфера в комнате квестора царила крайне наэлектризованная. И да, все до одного здоровяки были тоже вооружены и одеты в солдатские укороченные туники.
Возможно, видя мое легкое беспокойство, старый квестор поспешил объясниться.
— Для заключения контрактуса нам необходимы свидетели, — он расплылся в фальшивой улыбке.
— Готов заключаться, — я вернул внимание на квестора. — Но давайте дождемся, когда сюда явятся мои люди.
Сыпь старика за эти минуты, что я ходил вдоль ряда мешков, расползлась еще больше, достав до подбородка. Со лба квестора чуть ли уже не капала испарина. Все-таки нервничает… ой не нравится мне все это.
— Конечно, господин Дорабелла… — квестор густо закашлялся. Никто не сделал даже слабой попытки как-то помочь ему.
Благо долго ждать всё же не пришлось. Через пару минут довольно томительного ожидания вернулся Паримед, известивший, что все готово и рабы стоят у другого входа. Мулы якобы тоже готовы.
И никто ничего не спросил про рабов.. Формально, после заключения сделки, все они перейдут в собственность нового господина. Ни квестор, ни даже грек не знали о том, что я перевел ребят в статус вольноотпущенников. И не поинтересовались даже. Про серебро они бы не додумались уточнять, это понятно. Но рабы? Впрочем, их право.
— Что ж, значит, момент верный. Ставь подпись, — поторопил квестор.
Я подошел к столу, взял стилос и поставил закорючку на восковом покрытии.
Сделка была заключена. Теперь я лишался участка, отдавая его в аренду, а взамен получал половину тонны серебра.
— Зови ребят, пусть помогут вынести мешки.
— Подожди, Квинт, — Паримед не спешил покидать здание.
По комнате растекся вкрадчивый голос квестора.
— Нам осталась единственная формальность, которая наверняка окажется для тебя мелочью.
Я медленно облизал пересохшие губы, ожидая подвоха. И он последовал.
— Как ты докажешь, что ты и есть Квинт Дорабелла, центурион? — проскрежетал старик.
Глава 18
— Как ты докажешь, что ты и есть Квинт Дорабелла, центурион? — проскрежетал квестор.