Легионер. Век Траяна
Шрифт:
— Вот, гляди, все четыре стены твои, — объявил Корнелий. — Кто нужен в помощники, говори. Прим будет штукатурить, а Далас подносить краски и воду.
Приск поставил ящик с красками и кистями на пол.
Стены уже были покрыты первым слоем штукатурки. Теперь нужно было наложить последний накрывочный слой в палец толщиной. Прим, один из рабов хозяина, знакомый с техникой фрески, смочил несколько раз оштукатуренные стены.
Для большой фрески пригодна была лишь стена, граничащая с соседней комнатой с дверью в самом углу. Остальные
«Это же флигель для Валенса. Пока зять не обзаведется хозяйством, будет жить здесь!» — дошло до Приска, и желание расписывать стены вдруг пропало.
— А что ты будешь рисовать? — услышал он вдруг голос Кориоллы. Гай вздрогнул всем телом. Щеки запылали.
— Э, глянь, он тебя, будто дака, испугался! — засмеялся хозяин.
— Отец! — возмутилась Кориолла.
— Сад буду рисовать… весенний сад… сирень цветущую… — сбиваясь, заговорил Гай.
«И еще девушку, что собирает цветы… она идет, а вокруг нее цветы, цветы…»
Он вдруг подумал, что непременно нарисует девушку со спины, вокруг тела колышется легкая ткань, волосы собраны в простой узел, голова повернута, и зритель видит лишь нежную, согретую румянцем щеку. Каждый может представить любимое лицо…
Или грезить, что за дивная красота от него скрыта.
— Можно мне посмотреть, как ты будешь рисовать? — не унималась Кориолла.
— Конечно, — спешно кивнул Приск.
— Вот же надоеда! — Хозяин изобразил на лице суровость, но губы невольно улыбнулись. — Иди принеси гостю сыра да кусок ветчины, хлеба, вина. Чтобы он тут у нас не голодал.
Девушка мгновенно исчезла.
— Ты, если что, не стесняйся, гони ее на кухню, мне Валенс не простит, если ты у нас отощаешь, — неуклюже пошутил Корнелий.
— А если растолстею?
— Об этом не переживай. Тут у меня одна козочка есть для тебя, вмиг все, что наел, сбросишь.
— Что? — Приск опешил, ему показалось на миг, что хозяин говорит о дочери.
— Девчонку купил по дешевке, два года назад. Тарсой зовут. Уродина была жуткая. А теперь красотулечка, пальчики оближешь. Прислать вечером?
— Нет, не надо… — замотал головой Приск.
— Странный ты, от даровой девки отказываешься, — покачал головой Корнелий. — Если передумаешь, скажи. Я Тарсу рабам не подкладываю. Ну ладно, не буду мешать.
В дверях на отца налетела Кориолла и едва не выронила корзинку с едой.
— Ишь какая скорость. Тебя гонцом надо посылать в легион! — хмыкнул ветеран.
Девушка ничего не ответила, принялась раскладывать еду на металлическом складном столике, какие с собой берут в поход трибуны и легаты.
«Надо же! Она мне серебряный бокал принесла!» — изумился Приск, отхлебывая легкое местное вино, к тому же сильно разбавленное.
— Поешь со мной? — предложил Приск.
Девушка уселась на скамью, отломила кусочек сыра.
— Я хочу тебя нарисовать, — признался Приск. — Только…
Он посмотрел на простую тунику из некрашеной шерсти, в которой Кориолла ходила по дому.
— Только нужно другое платье.
— Какое?
— Хорошо бы оранжевая стола… У тебя нет ничего такого?
— У мамы есть. Я сейчас переоденусь. Мигом!
Прим тем временем уже начал наносить грунт. Гай велел подготовить только центральную часть, справедливо рассчитав, что не успеет расписать по мокрой штукатурке всю стену. Узор по краям и декоративные колонны он нарисует позже. Колонны вообще лучше делать восковыми красками. Пока Кориолла бегала за одеждой, Приск приготовил две обклеенные пергаментом доски, смешал на кусочке мрамора порошки с водой — ровно столько, сколько понадобится для эскиза.
Полузакрыв глаза, Гай смотрел на стену, которую затирал обрезком доски Прим, и уже видел идущую по лугу фигуру. То ли это юная девица, собирающая цветы, то ли Прозерпина, их разбрасывающая.
«Она вернулась из царства мертвых, бежала из мрачного Аида, и вот, радуется свету, жизни…»
Кориолла вбежала в пристройку, преображенная. Поверх серой туники — оранжевая стола и легкий воздушный шарф… Охапку цветов она тоже догадалась прихватить — жаль, нет волшебной силы, чтобы одним движением перенести на стену ее фигуру на фоне цветущего луга.
Уголь тут же заскользил по поверхности пергамента. Голова и шея получились сразу, но фигура почему-то уродливо переломилась в талии. Приск отчетливо видел только ноги девушки и ее повернутую в нужном наклоне голову и шею. Все остальное тело было скрыто складками столы, и он никак не мог разобрать, как именно повернуто тело. Наверное, он замахнулся на слишком сложное движение, заставил Кориоллу идти в одну сторону, а смотреть в другую, вся фигура закручивалась по спирали, играли складки, и ощущение движения было несомненным. Но этот уродливый изгиб… что с ним делать, Гай не представлял! Ах, если бы тогда в Афинах его принял в свою мастерскую грек. Но художник сказал: «Италийцев я не беру в ученики». «Почему?» — опешил Гай. «У меня такой принцип. Не беру, и все. Воюйте, римляне, разрушайте Карфаген, грабьте Афины. А я буду писать фрески».
— Прим! — донеслось из сада. — Ты закончил штукатурить? Ты мне нужен.
Голос явно принадлежал Биарде, хозяйке.
— Если закончил, иди копай грядку.
Прим отложил доску.
— Одной стены хватит? — спросил начинающий седеть раб.
— Вполне.
Он ушел, не преминув глянуть на пергамент. Приску показалось, что Прим снисходительно хмыкнул.
— Как? Получается? — Кориолла сделала попытку оглянуться и посмотреть набросок.
— Нет! — Приск отшвырнул доску.