Легионер. Век Траяна
Шрифт:
— Они там! — услышал он чей-то крик.
Успел повернуться, все еще сидя на щите, чтобы увидеть, как мимо проскакала турма [137] вспомогательных войск. Камешек, брызнувший из-под копыт, оцарапал щеку.
Подошел Валенс. На губах мелькнула и пропала усмешка.
— Не ранен?
— Ты меня как наживку… да? — спросил Приск, сплевывая отсосанную из пальца кровь. Сплюнуть не получилось, потекло по подбородку.
— Я же сказал: прикрывайся щитом.
137
Турма —
Тем временем назначенная троица обирала тела убитых — нехитрые украшения, оружие, тряпки. Остальные стояли в охранении, на случай, если варвары вернутся. Но даки не вернулись. Сложенную добычу унесли на территорию еще не построенного лагеря. Одного тяжелораненого Молчун добил, и еще одного, раненного не слишком тяжело и потерявшего сознание от боли, Кука отвел в клетку к пленникам. Потом похоронная команда из лагерной обслуги стала собирать тела.
Только с началом первой ночной стражи центурию Валенса сменили из охранения — надо было натянуть палатку. Пока пятеро из контуберния занимались палаткой, Тиресий развел костер и принялся жарить на огне половину бараньей туши — из очередной, захваченной у пастухов отары. По всему лагерю горели костры и плыл одуряющий аромат жаркого. А за лагерной стеной тоже пылал костер, и оттуда ветерок приносил сходный запах.
— А там что жарят? — спросил Малыш и замолчал, потому что и сам почуял — из-за стены уже несло горько-горелым.
— Надо было их побросать где-нибудь в лесу…
— Лучше сжечь, если не хочешь, чтобы началась чума, — заметил Кука.
— Они, может, и не сжигают своих покойников, — предположил Малыш.
— Плевать. Главное — чтоб воронье и волки не плодились.
— Орк! Наши дурни не могли, что ли, в другом месте костер разложить, чтобы дым на нас не несло?! — замахал руками Тиресий.
Приск поднялся и отправился искать Гермия — у того всегда можно было купить потребную солдату мелочь. Сейчас Приску требовалась фляга взамен той, что прошило стрелой.
Гермия он нашел там, где и предполагал, — возле сложенных друг на друга и прикрытых сверху кожами мешков с зерном. Гермий сидел у костра и с наслаждением вгрызался зубами в обжаренные на огне ребрышки — для себя он успел поджарить кусок, пока остальные корячились на стройке.
— А, Приск! Что ищешь? Мяса хочешь?
При виде коричневых ребрышек Приска затошнило.
— Нет, не хочу… нужна фляга.
— Эт-то мигом.
Гермий исчез в темноте, чтобы тут же вернуться с новенькой флягой.
— Сколько? — спросил Приск, уже зная, что цена будет запредельная.
— Два денария.
— Ты совсем закусил удила, бешеный хорек.
— Не нравится, не бери. Денарий.
— Сестерций.
— Денарий.
Больше Гермий явно не желал уступать, пришлось отдать денарий.
Всесильные боги! Ведь этот тип вернется из похода куда богаче любого легионера. И не только выкупится на свободу, но и лавку в канабе купит. Приск отправился к своим, подсел к костру. От запаха жаркого слегка мутило, чад сгоравших тел все еще наползал из-за ограды. Дожидаясь, когда мясо поджарится, солдаты жевали сухари и запивали кислым разбавленным вином.
— Знаете, что нам нужно? — спросил Кука.
— Что? — осоловело пробормотал Малыш.
— Надо захватить какого-нибудь дака — пусть наш раб делает всю грязную работу и…
— Дак тебя скорее убьет, чем будет выносить ведро с фекалиями, — заметил Тиресий.
— Тогда дакийку.
Все заржали.
— Эта тоже убьет, — решил Тиресий.
Наконец мясо изжарилось, местами обуглилось.
Кука отрезал каждому по куску, Малыш тут же принялся чавкать с аппетитом. Тиресий скривился и куснул через силу.
— Только не блевать, — предупредил Кука. — Иначе все начнем…
Но предупреждение запоздало. Первым вывернуло Тиресия. За ним — Приска. А потом уже все стояли на коленях и блевали кто куда. Кто — на полог палатки, кто в костер. Даже премудрый Кука не сдержался.
— Попытка номер два! — объявил Кука, отерев полой туники рот.
Потом старательно прополоскал рот водой и выплюнул.
Принялся отрезать новый кусок от туши.
— Кого тянет блевать — отойти! — приказал Кука.
— Может, не будем? — осторожно предложил Тиресий.
— Жрать! — рявкнул Кука. — Иначе мы тут все сдохнем. Чтобы выжить — мы должны быть сильными. Сильнее варваров. Ясно?!
Приск взял из его рук новый кусок, отодрал зубами несколько волокон, подержал во рту. Говорят, даки в момент посвящения в воины едят человечью плоть. Интересно — каково это…
Приск встал и отошел к краю палатки — к запаху чада теперь примешивался смрад блевотины. У ног его что-то лежало — кажется камень, — но почему-то скользкое. Продолговатое и скользкое. В этот момент Кука подбросил хвороста в костер. Тогда Приск разглядел, что это лежит отрубленная овечья голова. Мертвые глаза смотрели на человека с упреком. Кто сказал, что у мертвецов глаза стекленеют? Нет, они просто так смотрят оттуда.
Утром, когда легионеры отправились дальше рубить деревья и строить дорогу, нашли отрубленные головы на просеке, изуродованные, лишенные глаз. Бритые подбородки, короткие волосы — головы явно римские, а судя по запаху и пятнам, эти парни умерли два или три дня назад. Даки захватили в плен несколько фуражиров и поиздевались вволю, прежде чем прикончить: рядом валялись отрубленные руки, пальцы на них были обуглены и сожжены.
Варвары по-прежнему избегали крупных сражений — да и не было места, чтобы развернуть легионы, а в ловушку, вроде той, в которую угодил Фуск у перевала Боуты, римляне попадаться не собирались. Даки отступали все дальше и дальше в горы, но то и дело римляне захватывали на дороге не успевших укрыться беженцев или врывались в деревни, которые никто не покинул. Сначала сотни, потом уже тысячи пленных тянулись по новым дорогам вереницей, направляясь к переправе через Данубий, ауксилларии гнали скот, скрипели повозки, перевозя захваченное добро — серебро, оленьи и овечьи шкуры, мед и бурдюки с вином. Впрочем, продуктов отправляли на ту сторону совсем немного — все, как саранча, пожирала огромная армия.
Глава V
Плен
Лето 854 года от основания Рима [138]
Дакия
Во всем виновата была косуля — она выскочила из-за деревьев прямо на Малыша и рванула вверх по склону. В этот раз, отправляясь на разведку, Малыш прихватил с собой пилум — как раз ради такого случая. Малыш уж приготовился сделать бросок — но резвая косуля мелькала за деревьями, и легионеру никак было не прицелиться. Не сговариваясь, Малыш и Крисп полезли наверх, осыпая вниз рыхлую коричневую почву, палую листву и камни. Когда взлетели на гребень, то увидели, как косуля уже спустилась по склону и внизу вот-вот пересечет ручей. Малыш прицелился и метнул пилум. Попал. В заднюю часть. Древко, как и положено, отломилось, а металлический стержень глубоко застрял в теле и согнулся. Косуля перекувырнулась через голову и упала, так и не перепрыгнув ручей. Попыталась подняться, задние ноги разъехались, животное заскользило по осыпи к воде.
138
Лето 101 года н. э.