Легионер
Шрифт:
— В общем, договорились. Ох, и жаль же мне тех, кто рискнет связаться с нашей парочкой!
"Оправдывает ли поставленная цель используемые средства? Я не знаю.
Зато я знаю, что нам удалось добиться роста скорости реакции, выносливости, да просто — физической силы. Тонкий слух подвижных ушей, острое зрение кошачьих глаз… коротышка Поль Гарнье, насмешник и острослов, называет наших малышей "внебрачными детьми Баст" и он, я думаю, прав. Вот только как относится сама Баст ко
Она часто снится мне — гордая богиня-кошка. Она смотрит на меня и молчит. Порой мне кажется, что она одобряет меня. Порой — что ненавидит. Я сомневаюсь. Я, с юности не знавший сомнений — сомневаюсь.
Поль смеётся надо мной. Он говорит, что для рефлексий в нашем деле места нет. Что его задача — создать воинов, которые гордо понесут среди звёзд знамя, достойное гвардии великого Наполеона. Пусть красотой занимаются другие. Что — красота? Француженки и так самые красивые женщины человечества. Спорное утверждение. Тем не менее, Поль сосредоточился на бойцовских качествах, и у него получается, чёрт побери! Получается!
Красотой у нас заведует Альваро Санчес. Клятый латинос только что в драку не лезет, стоит только кому-то заговорить о приоритете рациональности. Это именно из-за него пришлось отказаться от идеи втяжных когтей. Впрочем, не стоит всё валить на Санчеса: втяжные когти сильно деформируют пальцы, а нам нужна способность наших ребятишек управиться с любым инвентарём, предназначенным для человеческих рук.
Сейчас у нас прослеживаются несколько направлений, названных в соответствии — ха! — с именами римских богов.
"Марсари" — бойцы. Дети Марса. Творения Зельдина и Гарнье, те, кто со временем образуют (я надеюсь, почти уверен) прайд Зель-Гар.
"Венерари" — красавцы. Дети Венеры. Прайд Зель-Сан.
"Минервари" — умники. Узкоглазый зануда Ли изо всех сил старается скомпилировать гены таким образом, чтобы дети Минервы стали интеллектуальной элитой и прайд Зель-Ли всех заткнул за пояс в том, что касается мозгов.
"Дианари" — охотники. Кому-то следует ведать разведкой! И Айзек Ройтман рычит и плюётся, когда кто-нибудь пытается принизить роль будущего прайда Зель-Ройт.
Но должен же кто-то не драться, не умничать, не красоваться и не лезть, куда не просили? Должен. Нужны работники. Те, кто заставит новые земли обильно плодоносить. И "Церерари", детьми Цереры, активно занимается Майкл Джонсон, создавая прайд "Зель-Джон", хотя как именно он надеется закрепить в наследственности умение вести хозяйство, я не знаю".
Из дневника профессора Валентайна Зельдина.
Глава 3
Утро выдалось дождливым и зябким — не редкость для зимы. Ветра, как ни странно, не было, и рассеянный свет, лившийся с затянутого серой пеленой неба, превращал пожухлую траву в россыпь мелкого жемчуга.
Вот и год прошел… Конрад усмехнулся, подтягивая повыше застежку плотной куртки. Это для него прошел год. Алайцы измеряют время по-другому.
Впрочем, неважно. Важно то, что сегодня Рождество. И что ровно один земной год назад у него появилась дочь. Конечно, подводить итоги рано. Сержант-инструктор Дитц вообще не был уверен, что сумеет подвести их, пока жив. О каких итогах может идти речь, если каждый прожитый день меняет Лану и его самого? Может быть, старый хрыч вроде него меняется не так заметно, но все же меняется. А уж девчонка…
Им непросто пришлось. Обоим. Переходный возраст, случается, и ангелочков превращает в сущих поганцев, а ангелочком, как очень быстро понял Дитц, его приемная дочь не была.
Она хотела перемен — и изо всех сил сопротивлялась им. Боялась всего подряд — и боролась со страхом посредством нелепых выходок. Слушала, что ей говорят, понимающе кивала, никогда не спорила — и частенько поступала по-своему. Почти патологическая привязанность к приемному отцу переплеталась с недоверием к нему же. Доходящее до покорности послушание соседствовало с явными и тайными попытками нащупать слабину и сесть на шею. Прикрикнешь — втягивает голову в плечи и плачет. Смягчишься — начинает дерзить. Поначалу у Конрада просто опускались руки.
Он даже подумывал обратиться за советом к психологу, хотя терпеть не мог мозголазов. Помог — почти случайно — Бронислав Стефанидес, рассказавший Дитцу кое-что о жизни девочки в родной семье.
Когда она появилась на свет, папаша Кронберг был безмерно горд: "двойной топаз" Зель-Гар" появлялся очень редко, не в каждом семействе и не в каждом поколении прайда. Разумеется, Кристоф изо всех сил задирал нос перед соседями. Задирал до тех пор, пока у дочери не сменился первый зуб. Зуб сменился, а "Зов" не пришел. Надежда семьи оказалась никчёмой, а Кронберг стал посмешищем. Надо ли говорить, кого он обвинил в этом?!
С матерью Ланы, Галиной Ордоньес, Кронберг немедленно развелся, и та ушла, в соответствии с законом забрав с собой тех из своих детей, кого сочла нужным. Лана в их число не попала. Как и младшие, еще не вошедшие в возраст "Зова", дети: Галина, должно быть, решила не рисковать. Впоследствии оставшиеся "услышали Зов", но предательства матери единоутробной сестре так и не простили.
Кстати, именно уход Галины послужил причиной того, что на разборку по поводу права собственности на Лану Кронберг позвал приятелей-собутыльников. В отличие от того же Стефанидеса у него попросту не было сейчас взрослых сыновей.
— Видишь ли, Конрад, — говорил Бронислав как-то вечером, примерно через пару месяцев после их первой встречи. Они довольно быстро перешли на "ты": глупо было бы разводить политесы. — С Тимом все было ясно с самого рождения. А Лане не повезло дважды. Мало того, что не такая как все — так это еще и поняли не сразу. Конечно, она боится перемен, в её жизни они уже были. И до встречи с тобой все, как на подбор, скверные. Случись ей родиться в образованной или хотя бы не слишком зашоренной семье… говорю же, не повезло. Я пытался объяснить Кронбергу, но…