Легионер
Шрифт:
Много вещей сразу покупать не стали: врач предупредил Дитца, что при нормальном питании девочка активно тронется в рост. Но даже скромные по меркам сержанта приобретения вогнали Лану в ступор. Она боялась примерять. Боялась высказать свое мнение по поводу цвета и фасона. Страшно (хотя и предельно немногословно) переживала по поводу того, что будет, если она испачкает или порвет новую одежду… Конрад был невозмутим.
"Постираешь. Зашьешь. Умеешь шить хоть чуть-чуть? Ну и молодец. Ты же не думаешь, что я буду лупить тебя из-за каких-то тряпок?". Так она, судя по всему, и думала, но потихоньку начала оттаивать. И даже, воровато оглядевшись, сдвинула набекрень белую бейсболку с красным козырьком, ту пока единственную деталь гардероба, которую выбрала сама. На вкус Дитца вещица была слишком яркой и слишком маркой, но Лана так расцвела, когда он кивнул "Можно!", что…
Конрад потихоньку сунул в корзину с покупками еще одну, защитного цвета, бейсболку и ухмыльнулся про себя. Мрина или вулга, девчонка или женщина, экранная красотка или забитый звереныш… ни раса, ни возраст, ни положение не влияют на умение вить веревки из мужиков. Это в хромосомах!
В общем, Лана приободрилась и уже вполне уверенно вышагивала рядом с сержантом. Упаковки с деталями кровати и комода, матрас, приглянувшийся Руди сразу же, как только его загрузили в кузов пикапа… теперь ведь не сгонишь паршивца… ладно, растолкуем. Зато с таким сторожем все купленное можно смело оставлять без дополнительного присмотра. И малышка улыбается, что немаловажно.
А вот в гигантском подземном зале, предлагающем покупателям продукты и товары для дома, произошел сбой. Сначала все шло прекрасно — до тех пор, пока мужчина и девочка не добрались до рядов с молочной продукцией. Молока требовалось много: именно им следовало разводить прописанные врачом порошки. И здесь на скуластом личике снова появилось выражение испуганного недоумения, категорически не нравящееся Дитцу.
— Ты чего? — мягко поинтересовался он.
— Дорого, — прошептала приемная дочка. — Очень.
— Это нормально, — Конрад старался говорить как можно спокойнее и убедительнее. — Хорошие продукты стоят хороших денег.
Богачом он не был, но экономить на еде?! Уж как-нибудь хватит им на двоих, тем более что за время жизни на Алайе к сбережениям Дитц практически не прикасался, если не считать покупки участка и постройки дома. Обширный огород, курятник со свинарником и охота давали возможность не слишком тратиться. А пенсия капала исправно.
— Скажи лучше, какое молоко здесь лучшее? Или ты не знаешь?
Лана огляделась, сделала несколько шагов в сторону и авторитетно ткнула пальцем в стоящие ровными рядами пластиковые фляги:
— Это.
— Да? А почему?
На флягах красовалась синяя надпись по диагонали "Стефанидес". Ферма — да какая там ферма, фермища! — Стефанидесов располагалась милях в десяти от участков Кронберга и самого Дитца. Вряд ли Лана там бывала. И вряд ли Кронберг покупал молоко у соседей.
— Тим Стефанидес делился со мной в школе молоком. И едой. Он — никчёма, как я, только его па…
— Никчёма?! — сорвавшись, загремел Конрад.
Кажется, насмешки окрестного дурачья подействовали и на него… не сдержался. А следовало бы. Девочка испуганно сжалась, покупатели начали оглядываться на странную парочку, и сержант сбавил тон.
— Запомни, Лана. Ты не никчёма. Никчёма — тот, кто ни на что не способен. А ты способна на многое. Сообразила, как запутать следы, оторвалась от погони, добралась до моего участка… все бы были такими никчёмами. Не твоя вина, что эти засранцы не уважают чужую собственность. Ты-то все правильно сделала. И этот твой… Тим, да? Какой же он никчёма?! Помочь тому, кто слабее, достойный поступок. У никчёмы на такое не хватит ни ума, ни смелости. Вот что… как думаешь, Стефанидесы согласятся продавать мне молоко напрямую, минуя магазин?
— Думаю, да
— Ну, вот и отлично. Поехали!
Разумеется, Конрад не раз проезжал мимо хозяйства Стефанидесов по дороге в город и обратно. Но на ведущую к центральной усадьбе подъездную дорогу, достаточно широкую, чтобы на ней могли разминуться два тяжелых грузовика, свернул впервые. Да уж… увиденное им сейчас отличалось от подворья Кронберга как небо от земли.
Все здесь дышало достатком. Достатком, опирающимся на рачительность, порядок и ежедневный труд многих людей. Или мринов, неважно.
Пастбища и засеянные кормовыми культурами поля уходили к горизонту и терялись за ним. Чуть поодаль от окруженного подсобными строениями большого дома высились аккуратные параллелепипеды перерабатывающих цехов. Их стены были сплошь увиты какими-то лианами, и если сержант что-то понимал в сельском хозяйстве, плоды вьюнов тоже годились на корм скоту. Ряды теплиц справа уж точно могли обеспечить любой климатический режим, что при затяжной, пусть и теплой, зиме было весьма существенно.
Двор тоже радовал глаз: нигде ничего не валялось, ухоженные клумбы разделялись чисто выметенными дорожками. Вдоль вполне серьезной ограды росли аккуратно обрезанные плодовые деревья, а между ними — ягодные кусты. И без дела никто не болтался. В отличие от участка Кронберга.
Конрад покосился на Лану, и заметил на её лице какое-то новое выражение. Это была не зависть. И, пожалуй, не удивление. Девчонка… мотала на ус. Да, именно так. Пусть даже усы ей и не полагались по определению. Что ж, малышка, смотри и учись. Вот так и должны жить правильные фермеры.
Кстати, еще одна примета хорошо поставленного дела. Ворота, ведущие во двор, открыты настежь, и наблюдателей не видать… а стоило заехать, как, откуда ни возьмись, аж трое крепких парней нарисовались.
Отставной сержант остановил машину на специально размеченной площадке, секунду подумал, и решил оставить Берту в жестком чехле, закрепленном на потолке салона. И, надо сказать, пожалел о своем решении буквально через минуту.
Представиться он успел… и, пожалуй, успел только это. Как только прозвучало имя "Конрад Дитц", улыбчивые молодые мрины резко посуровели. Двое придвинулись почти вплотную, а третий метнулся куда-то за угол дома. Сидящий в кузове Руди, которому всё это совершенно не понравилось, напружинился и угрожающе заворчал. Интересно… впрочем, долго ждать не пришлось.
Пару минут спустя убежавший парень вернулся, и не один. Рядом с ним широко шагал высокий черноволосый мрин средних лет. Его рабочий комбинезон был весь в пятнах смазки, такие же пятна он на ходу оттирал с рук промасленной тряпкой. Сразу стало понятно, почему юнец не воспользовался коммуникатором: браслет на руке старшего мрина отсутствовал, снятый, должно быть, чтобы не запачкать. Мужика явно оторвали от работы, но хмурое выражение лица вряд ли объяснялось только этим.