Легионер
Шрифт:
Сержант Марек был заметно старше лейтенанта Дюпре, но роль своего в доску парня и преданного служаки играл столь безукоризненно, что разница в возрасте совершенно не ощущалась.
— У командования "Роузхилла" имеются большие проблемы…
— Удивил! — фыркнула Эрнестина.
— … и хороший, хотя и грязный, способ их разрешить.
Лейтенант села ровнее и разом посерьёзнела.
— Не тяни резину, сержант. Конкретнее.
— Во-первых, все эти комбезы, фонари, аптечки и так далее. Собственно, здесь сложностей не предвидится: всплеснуть руками, закатить глаза и с полным праведного гнева воплем "Каков негодяй!" слить ворюгу-интенданта. Но есть ещё и во-вторых.
— А именно? — у Эрни вдруг появилось на редкость нехорошее предчувствие.
— Меня настораживает кое-что из того, что сказала Дитц. Сам я не слышал, но ребята говорят, что Ассенгеймер предложил ей и остальным по миллиону галэнов на нос за молчание.
— И что?
— А то, что этот поганец врёт, как дышит, но вдруг… Вдруг, упомянув о своей способности договориться с руководством базы по поводу записей регистраторов, он сказал правду? Что, если эти умники в деле? И в доле? Хищения в службе снабжения дело неприятное, но не слишком. Потому что привычное. А тут совсем другой уровень вырисовывается. Та еще бомба. И запал к ней — Дитц, и даже не столько она сама, сколько её коммуникатор. Уберите запал, и бомба не взорвется.
Лейтенант покосилась через плечо туда, где из-за кормы "Василиска" выглядывал краешек носилок, на которых лежала Дитц. Глаза девушки были закрыты, дышала она ровно, веки не дрожали, но почему-то Эрнестина не сомневалась, что рыжая оторва все слышит.
— И как они могут убрать это "запал", Ян? Как бы ТЫ это сделал?
— Дискредитировал бы Дитц и её регистратор.
— Хм… а смысл? У нас есть копии.
— Мэм, любой суд, хоть трибунал, хоть гражданская разбираловка, принимает в качестве доказательств только оригинальную запись на оригинальном носителе. Стоит оригиналу потеряться, или возникает хоть тень сомнения в подлинности — и ваша копия не будет стоить даже того места, которое занимает на кристалле.
— Допустим. Хорошо, со смыслом мы разобрались, но остается вопрос "как?".
Скунс потёр виски, то ли снимая усталость, то ли стараясь как можно незаметнее пожалеть тупицу-командира.
— Да легко. Внутреннее расследование. Его обязательно назначат, не могут не назначить, так? В ходе расследования Дитц обвинят — или даже заподозрят, неважно — в какой-нибудь хрени. К примеру, в небрежении долгом. Ассенгеймер же заявил, что его бросили. Сюда, кстати, и дезертирство приплести недолго. Я бы ещё добавил убийство тех двоих, для комплекта.
Со стороны носилок послышался какой-то звук, но когда лейтенант повернула голову, ее глазам предстало лицо безмятежно спящего человека.
— Девчонку заключают под стражу, коммуникатор отбирают — арестанту связь не положена. Ну а дальше совсем просто. Вмешательство в записи регистратора или даже просто заметные следы попытки такого вмешательства. Больше ничего не потребуется. Рядовую к стенке, все в ужасе — какую змею пригрели на груди! Осадочек останется, конечно. Но когда серебряные ложечки лежат в нужном кармане, кому какое дело до таких мелочей? Деньги не пахнут. Да, и этого парня, Кристенсена, я бы тоже нейтрализовал. В лазарете это сделать легче лёгкого.
Теперь Эрнестина, уже не скрываясь, развернулась в сторону носилок.
— Всё поняла? Не придуривайся, я знаю, что ты не спишь.
— Поняла, — голос Дитц, как с удовлетворением отметила Дюпре, был спокоен. Правда, лейтенант ради сохранения собственных нервов даже думать не хотела, чего стоит девчонке это спокойствие. — Мэм, Тор… вы сумеете его защитить?
— Разберемся. Ты бы о себе подумала.
— А что, имеются варианты натянуть этих крыс по самое дальше некуда?
— Наш человек, — одобрительно усмехнулся Скунс. — Как ты посмотришь на то, что мы заменим твой коммуникатор? Официально, разумеется, под запись со свидетелями?
Девчонка приподнялась на локте и воззрилась на сержанта с совершенно неуместным в создавшейся ситуации ехидным интересом:
— Сейчас вы скажете мне, что у вас есть запасная "десятка"…
— "Десятки" нет. Но есть "восьмерка". Моя собственная любимая старушенция, цени!
Фырканье Дитц было более чем красноречивым. Ей-то принадлежала как раз "десятка". Лично ей, а не Легиону. Впрочем, сержант не видел повода для зависти.
— Сразу на вид не отличат, а потом шуметь вряд ли посмеют. Да и время выиграем. Так что?
Лейтенант Дюпре повидала за время службы в Легионе немало гнусных местечек, но база "Роузхилл" уверенно боролась если не за первое место, то уж за призовое — наверняка.
Чего только стоила сплошная крыша над проходами между зданиями. Плац накрывал купол — сработанный из дешёвого, а потому заметно помутневшего пластика.
Монолитные стены, колючая проволока… излучатели на вышках… местный "внутренний" контингент до усрачки боялся местного "внешнего" контингента, тут двух мнений быть не могло. В общем, садиться пришлось снаружи периметра. А там и встречающие подоспели. Век бы не видеть этих рож — если, конечно, удастся рассмотреть рожи под респираторами.
Впрочем, вряд ли они стоят того, чтобы их рассматривать. Взять, хотя бы этого узкоплечего, отрастившего изрядное брюшко капитанишку в непроницаемо-черных очках.
— Капитан Паркер, внутренняя безопасность. У меня имеется приказ об аресте Кристенсена и Дитц.
Чтоб тебе пусто было, Скунс! Опять ты прав…
— Лейтенант Дюпре. В настоящий момент рядовой Кристенсен пребывает в коме.
О том, что кома искусственная, медикаментозная, организованная Кимом, упоминать явно не стоит.
— Он нуждается в постоянном стационарном наблюдении.
— Что ж, мы пока никуда не спешим. А Дитц?
— Здесь, — раздалось за спиной Дюпре.
Ну и когда, а главное — зачем! — ты слезла с носилок? Ещё и без респиратора.
— Мисс Дитц, вы арестованы. Сдайте оружие и средства связи.
— Мое оружие осталось на острове Эм-4, сэр
В руках "внутряка" материализовался планшет.
— Утрата личного оружия? Так и запишем. Впрочем, это такая мелочь в сравнении с основными обвинениями… взять!