Легионы Калара

Батчер Джим

Глаза госпожи Антиллус широко раскрылись.

– И вы осмеливаетесь так со мной разговаривать, офицер?

– Выйдите из палатки. Это приказ, трибун.

– И что будет, если я не выйду? – спокойно спросила она.

– Я прикажу с позором снять вас с должности трибуна и вывести из лагеря.

В глазах госпожи Антиллус вспыхнул гнев, и в палатке вдруг стало душно.

– Остерегайся, Сирил. Ты совершил глупость.

– Какую глупость, трибун? – тем же холодным тоном спросил Сирил.

От сиятельной госпожи исходил жар, как

от раскаленной плиты.

– Офицер, – злобно прошипела она.

– Благодарю вас, трибун. Мы вернемся к этому вопросу позже, когда Максимус получит шанс отдохнуть. – Потом выражение его лица стало жестче его доспехов или клинка, но голос прозвучал едва слышно. – Вы свободны.

Госпожа Антиллус развернулась на каблуках и стремительно вышла из палатки. Однако жар от ее присутствия остался, и Тави почувствовал, как по его лицу стекает пот.

– Вы тоже, дон Красс, – сказал Сирил, но его голос прозвучал как обычно. – Мы о нем позаботимся.

Красс коротко кивнул, не поднимая глаз, и вышел.

В палатке наступила тишина. Сирил сделал глубокий выдох, а Тави вытер пот со лба. Тишину нарушал лишь едва слышный плеск воды, когда дышал Макс.

– Кто-то больше никогда не получит повышения, – сказал Фосс, по-прежнему лежавший на полу.

Сирил быстро улыбнулся целителю, выпрямил спину, и на его лицо вернулось обычное выражение.

– Едва ли она сумеет причинить мне серьезные неприятности, обвинив в том, что я отдал приказ своему непосредственному подчиненному.

– Речь не об официальных неприятностях, – тихо сказал Тави.

– Что ты сказал, субтрибун?

Тави посмотрел на своего друга, неподвижно лежавшего в ванне:

– Например, иногда происходят несчастные случаи.

Сирил посмотрел Тави в глаза:

– Да, такое бывает.

Тави склонил голову набок:

– Вы знали. Именно поэтому вы пригласили Макса на собрание офицеров. Вы хотели его предупредить о ее появлении.

– Я лишь хотел поприветствовать старого друга, – сказал Сирил.

– И вы не считаете, что рекрут сознательно ударил Макса. Вы знали, что она находилась где-то неподалеку. Вы хотели заставить ее думать, будто вы не понимаете причин произошедшего.

Сирил нахмурился:

– Я не совсем понял.

– Командир, – начал Тави, – вы полагаете, что госпожа…

– Нет, – перебил его Сирил. – Я так не думаю. Как и ты, Сципио.

Лицо Тави исказила гримаса.

– Но именно по этой причине вы не хотели, чтобы она приближалась к Максу.

– Я всего лишь отдал ей приказ и позаботился, чтобы она его выполнила, – сказал Сирил. – Но тебе следует быть осторожнее, Сципио. Если ты произнесешь не те слова и их кто-нибудь услышит, тебе придется сразиться с сиятельной госпожой. И она превратит тебя в пепел. Вот почему до тех пор, пока ты не получишь серьезных доказательств, настолько серьезных, что их можно будет предъявить в суде, держи язык за зубами и не высказывай своего мнения. Ты меня понял?

– Да, командир, – ответил Тави.

– Фосс, – проворчал Сирил.

– Я ничего не слышал, ничего не помню и ничего не стану повторять, господин.

– Ну вот и хорошо, –

сказал Сирил. – Когда Максимус придет в себя, нужно, чтобы он увидел знакомое лицо. Он будет сбит с толку и может испугаться. Мы знаем, насколько он силен, так что он может повредить себе, если запаникует. – Сирил забарабанил пальцами по рукояти меча. – У меня есть около часа. Сципио, отправляйся к Гракху и скажи, что у меня есть для тебя задание на день или два. Хорошенько поешь. И принеси с собой еду. Я тебя сменю или пришлю Первое копье.

Тави сглотнул.

– Вы думаете, ему грозит серьезная опасность?

– Я сказал все, что хотел. Сейчас мы должны позаботиться о том, чтобы избежать новых несчастных случаев. А теперь шевелись.

– Есть, командир! – сказал Тави и отсалютовал.

Но он помедлил у выхода из палатки. Макс был беспомощен. Ему в голову пришла ужасная циничная мысль: а вдруг конфронтация офицера и сиятельной госпожи устроена исключительно для Тави? Что, если, оставив Макса в палатке, Тави приговаривает друга к смерти?

Тави посмотрел на Сирила через плечо.

Сирил стоял возле ванны. Он взглянул на Тави и приподнял бровь. Тави чувствовал силу в этом человеке – не ярость бури, характерную для Гая, и не тлеющий гнев госпожи Антиллус. Эта сила была старше и проще, но столь же прочной и уверенной, как склоны холмов долины, и настолько же утвердившейся в нем, как потрепанные ветрами древние горы вокруг, не меняющиеся перед лицом бури, точно вода в глубоком колодце. Тави не знал, откуда ему это известно, но он не сомневался, что Сирил уважает могущество людей, вроде госпожи Антиллус, но не боится их. Он не преклонит перед ними колени и не запятнает свою честь ради нее или ей подобных.

– Максимус – часть легиона, – сказал Сирил, гордо вскинув подбородок. – Если ему и будет причинен вред, то лишь когда я буду мертв.

Тави коротко кивнул, прикоснулся кулаком к груди и поспешно вышел из палатки, чтобы выполнить приказ.

Глава 9

Тави провел день и большую часть ночи в палатке у ванны, где лежал его друг. Валиар Маркус сменял его на некоторое время, что позволило Тави помыться и съесть остывший обед. Перед рассветом зашел командир Сирил, и Тави улегся прямо на пол и заснул, даже не сняв доспехов. Он проснулся уже утром, все тело у него затекло, и Тави потянулся, стараясь не обращать внимания на его жалобы. Сирил подождал, когда Тави окончательно придет в себя, и ушел по своим делам, оставив его в одиночестве охранять друга.

Несколько раз заходил Фосс, чтобы проверить состояние Макса.

– Может быть, его стоит перенести в постель? – спросил Тави.

– Попробуй снять с него доспехи. В воде ему будет лучше, если только он не замерзнет.

– Почему?

– Моя фурия все еще там, – ответил Фосс. – Продолжает оказывать ему посильную помощь.

Тави улыбнулся:

– Она?

– Бернис. И не болтай, мальчик. Я знаю, что вы, граждане, посмеиваетесь над нами за то, что мы даем им имена. А у меня дома удивляются, если кто-то говорит, что имена не нужны.