Лёгкая дорога
Шрифт:
– А ничего, что они половинчатые? – Поддел его Веня.
– Это тоже вполне возможно объяснить. – Не унимался Колян – Они тоже пострадали при взрыве, их разорвало пополам, но они же колдуны, они новые половинке себе нарастят.
– Сейчас договоритесь, что будете всю ночь в палатках от страха дрожать, сбившись в одну кучу. – Усмехнулся Луценко – Ты, Колян, время зря не теряй, прямо сейчас садись и пиши, Веньку вон ещё возьми в соавторы, народ такие истории любит. Прославитесь.
– Я предлагаю дежурить по очереди. На всякий случай. – Сказал Петрович – Верите вы мне, или нет, но те, кого я видел, на друзей не похожи. Я первый буду дежурить. Всё равно я в этот раз не рыбак. Днём отосплюсь. – Потом добавил – Что-то мне подсказывает, что всё может стать ещё хуже.
– Петрович, я тут недавно говорил
– Так они, может, только и ждут того, что мы запаникуем! – Высказал своё предположение Толик.
– Мы не паникуем, а спокойно реагируем на возможную опасность. Я – за дежурство. – Сказал Веня.
– Дежурьте! Видимо, вас бессмысленно переубеждать. – Устало согласился Луценко – Только смотрите, чтобы ваше дежурство не вылилось в разброд и шатание. А я поплыву на вечернюю рыбалку. Судак как раз на охоту выйдет на мелководье, вот там я его и приму. Утром вас ухой накормлю. Петрович, ты как?
– Пока дышу.
– Я имел в виду, таблетка помогла?
– Вроде, да.
Дождь всё не унимался, вокруг стало совсем темно. Ветер подул холодный, северный, и костёр давно потушило дождём. Они достали колбасу и хлеб, наделали бутербродов, у Петровича в термосе ещё оставалось немного тёплого чая, а Толик вытащил армейскую фляжку с коньяком, так они и поужинали. Хоть Луценко и пресекал в корне разные страшилки, но разговор то и дело возвращался к необычным историям, которые случались или с их знакомыми, или где-то услышанные кем-то или прочитанные. Особенно не унимался Колян:
– Мне мой батя случай один рассказывал. Он тогда ещё до армии с родителями жил в Заречном, возле Белоярской атомной станции. Рядом с ними по соседству один дед жил, старый был уже, но заядлый любитель зимней рыбалки. Так вот, весна уже была, лёд худой был, но деда это никогда не останавливало. Но в тот злополучный раз деду не повезло, и он провалился сквозь лёд, когда к берегу пробирался. В тулупе, валенках, со своим ящиком. Барахтается там, в ледяной воде, и чувствует, что силы уходят, всё, кранты, не выбраться ему. А дед этот фронтовик был, до Берлина дошёл, героический такой дед. Ну и, понятно дело, атеист, тогда ведь все атеистами были. Снаружи. Но мало кто с войны атеистами возвращались, там хочешь – не хочешь, верить начнёшь. И дед этот взмолился. И чувствует, как за обе руки его кто-то на лёд тянет. И руки такие холодные, как ледяные. Смотрит, и не верит своим глазам! Лёд вздыбился перед ним, и руки его приклеились к нему, а льдина та переворачивается в воде и его за собой тащит наверх. Вытянула она его из воды, он на ней так и растянулся. А в это время по дороге на станцию грузовик с досками ехал. Водитель и грузчик увидели его, и побежали к нему на помощь. Доски бросили на лёд, доползли по ним до той льдины, где дед плавал, потом водитель прыгнул в воду и дотолкал льдину с дедом до крепкого льда. Затащили деда на доски, сразу в больницу его повезли. Всё хорошо закончилось, дед тот даже не поболел. Да ещё и бутылёк спирта выпил, пока сестра ему в задницу укол ставила. Подкрепил своё пошатнувшееся здоровье. Весь посёлок долго обсуждал всё это, деда с той поры Берингом все звали. Ну, что скажете, что чудес не бывает? И к льдине чудесным образом приклеился, и машина с досками в то же время шла.
– У тебя, Колян, все истории одинаково заканчиваются. Все на радостях пьют спирт, или водку. – Отреагировал Петрович.
– Нет, не все одинаково. – Ухмыльнулся Толик – У него один раз история закончилась распитием чачи. Да, Колян?
Луценко залез в палатку, достал из рюкзака плащ, переоделся в сухое, вытащил спиннинг, и в одиночестве поплыл на своей лодке, которую он называл «Резиновая жемчужина», за уловом. Остальные не захотели рыбачить под дождём, и расселись в большой палатке. Сначала поиграли в карты, вскипятили на газовой горелке чайник и попили чая, потом Петрович пошёл в свою машину дежурить, а Веня отправился в свою палатку, пожелав всем нескучной ночи. Колян всё не мог никак успокоиться, и вспоминал разные загадочные случаи. Веня, которому надоело слушать его, из своей палатки издал звук грозной иерихонской трубы, вызвав на секунду замешательство в соседней палатке, а потом, выведенный на чистую воду, чистосердечно раскаялся, и в лагере стало тихо.
Глава 2.
Петрович вздрогнул от какого-то резкого звука, и проснулся. Больная рука ныла, а спина затекла. Караульщик чёртов! Не заметил даже, как уснул. Он пошевелился, немного размял суставы и размотал повязку, которая впилась в кожу. Рука, пока он спал, опухла ещё больше. Пальцы стали синюшными и он пошевелил ими, чтобы восстановить кровоснабжение. Он протёр рукавом запотевшее стекло и увидел, что лодки Луценко ещё нет. Дождь не прекратился, кругом темно, в палатке у ребят уже не горит свет, угомонились. Он открыл дверь и выпрыгнул из машины. Выпрыгнул и сразу присел, боль в руке отдалась от головы до самых пят. Он потянулся к аптечке и достал ещё одну таблетку, проглотил её, запив водой из канистры. Похлопал себя по карманам, нашёл телефон, чтобы посмотреть время, но экран был чёрным, и ни на какие его действия не реагировал. Придётся зарядить от аккумулятора. Он снова сел в машину, и повернул ключ в замке зажигания. Это ещё что? Он ещё раз повернул, потом ещё несколько раз. Чёртова машина! Разве бы его старенький Фольксваген так себя повёл? Эх! Ладно, придётся заряжать ещё и аккумулятор. Он достал из багажника клеёнчатую накидку, набросил её и прошёл до берега. Он долго вглядывался в ту сторону, куда уплыл Луценко. Через всю реку тянулась сверкающая лунная дорожка. Лодки нигде не было видно. Он свистнул и прислушался. Никто не свистел ему в ответ. Он ещё пару раз свистнул. Уснул он там, что ли?
Петрович ещё потоптался на берегу и решил разбудить Толика, который должен был дежурить вторым. И тут он заметил странную вещь, на которую сразу не обратил внимания. Дождь шёл, а поверхность реки была абсолютно спокойная, не потревоженная, как зеркало, будто капли до неё не долетали. Он протёр глаза, потом снова вгляделся в реку. Нет, на реке была только лёгкая рябь от её течения. Он зашёл в воду, протянул руку над водой, и капли забарабанили по ней, соскальзывая с гладкого рукава плаща и падая вниз. Но куда они падали? На короткое мгновение ему показалось, что капли поднимаются вверх, чтобы снова вернуться в дождевое облако. Он потряс головой. Наваждение какое-то! Он же не спит! Он снова посмотрел на реку. Нет, ему не показалось, капли не долетали до воды.
«Началось!» – подумал он, резко повернулся и пошёл к палаткам. Он распахнул палатку, где спали Толик с Коляном, и несколько раз подёргал Толика за ногу. Тот спросонья что-то забормотал, но потом поднял голову и сонно спросил:
– Ты чего?
– Вставай, дежурить пойдёшь. Но сначала проверим кое-что, или я с ума схожу. Если что, разбудим остальных.
– Зачем?
– Вылазь быстрее, по ходу решим. Тут что-то странное творится. Как бы ни стало ещё хуже.
– Ты не пугай меня, а то я не вылезу.
Петрович ждал возле палатки, пока Толик оденется, и его начала бить мелкая дрожь, поскольку понемногу до него начало доходить, что не только дождь ведет себя ненормальным образом. Он поднёс к глазам здоровую руку, чтобы смахнуть дождинки с лица и замер. Кожа на руке и мокрый плащ были желтоватого оттенка, и в воздухе тоже висел желтоватый отсвет. Он поднял вверх голову. В небе прямо над ним, сквозь тучи пробивались несколько светлых пятен желтовато-кирпичного оттенка. Откуда? Ночь на дворе, из осветительных приборов – только луна. Откуда тогда на небе непонятные светящиеся пятна?
– Зачем остальных-то будить? – Зевая, спросил Толик, выползая из палатки, на ходу накидывая капюшон на голову.
– Сейчас увидишь. – Петрович пошёл к берегу, Толик за ним.
Увидев спокойную гладь реки, с бушующим над ней ливнем, Толик, с которого моментально слетел сон, повернулся к Петровичу и прошептал:
– Что это?
– На небо посмотри.
Толик поднял голову и тут же снова посмотрел на Петровича:
– Что это? М-мы где? – Зазаикался он.
– Всё там же. Только что-то непонятное вокруг нас происходит. Теперь я точно уверен, всё это связано с теми тремя мумиями. Не спрашивай, почему. Уверен, и всё. Надо взять себя в руки. Это, Толик, я себе сказал, потому что мне всё это не нравится, и я чувствую, как внутри у меня всё холодеет от какого-то предчувствия.