Лёгкие танки БТ-2 и БТ-5
Шрифт:
Танки механизированной бригады имени К. Б. Калиновского перед тактическими занятиями. 1933 год. На заднем плане видны двухбашенные танки Т-26.
Ремонт танка в полевых условиях. 45-й механизированный корпус. Украинский военный округ.
БТ-5
БТ-5 преодолевает вброд водную преграду. Манёвры Белорусского военного округа. 1935 год.
Несмотря на все недостатки и сложность эксплуатации (скажем, по сравнению с Т-26), «бэтэшки» полюбились танкистам за свои превосходные динамические качества, которые они использовали в полной мере. Так, к 1935 году на учениях экипажи БТ уже совершали массовые прыжки на своих машинах через различные препятствия на 15–20 метров, а отдельные машины «ухитрялись» скакнуть аж на 40 (!). Немудрено, что иностранные военные атташе были буквально потрясены действиями танков БТ во время Киевских манёвров 1935 года.
Боевое крещение танки БТ получили в Испании. 24 июля 1937 года из Севастополя вышел испанский пароход «Kabo San-Augustin» с 50 танками БТ-5 и советскими танкистами-добровольцами. Танки поступили с завода № 48, где прошли капитальный ремонт, а танкисты прибыли в основном из частей 5-го механизированного корпуса имени К. Б. Калиновского. После разгрузки в Картахене из прибывших танков был сформирован отдельный Интернациональный танковый полк Республиканской армии. Его командиром стал С. И. Кондратьев. В первый крупный бой полк вступил под Сарагосой 13 октября 1937 года.
Танкисты совместно с 15-й интернациональной бригадой атаковали сильно укреплённый посёлок Фуэнтес де Эбро. В ходе упорного двухчасового боя республиканцы потеряли 16 танков.
Другой важной операцией с участием БТ-5 стал штурм города-крепости Теруэль в декабре 1937 — феврале 1938 года. За время затянувшегося штурма из строя танкового полка выбыли ещё 15 боевых машин. В марте 1938-го после отзыва советских добровольцев и военных советников полк был расформирован, а оставшиеся в строю БТ-5 вошли в состав Бронетанковой бригады Республиканской армии. Небольшое количество трофейных машин использовалось войсками генерала Франко.
Вопреки отдельным сообщениям отечественной и зарубежной печати ни БТ-2, ни БТ-5 в ходе вооружённого конфликта у озера Хасан летом 1938 года в боях не участвовали. А вот годом позже они снова пошли в сражение уже в монгольских степях.
Танки 45-го механизированного корпуса на Киевских манёврах. 1935 год.
В мае 1939 года части 23-й японской пехотной дивизии (позже с частями усиления развёрнутой в 6-ю армию), сбив монгольские пограничные заставы, начали продвижение в глубь территории Монгольской Народной Республики (МНР) в направлении реки Халхин-Гол. По договору от 12 марта 1936 года Советский Союз обязался защищать территорию МНР от всякой внешней агрессии так, как защищал бы свою собственную территорию. С этой целью в Монголии дислоцировались войска 57-го особого корпуса Красной Армии, однако в районе вспыхнувших боевых действий их было крайне мало. Достаточно сказать, что по восточному берегу Халхин-Гола занимали оборону полк монгольской кавалерии, один батальон советского стрелкового полка, спешно переброшенный сюда на автомашинах, несколько артиллерийских батарей и снятая со строительных работ рота сапёров. Больше ничем в этом районе советско-монгольское командование не располагало. Так началась первая фаза боевых действий, которые по географическим названиям в этих местах — сопки Номонхан-Бурд-Обо, озера Буир-Нур и реки Халхин-Гол — фигурируют в японской и западной печати как номонханские события, а в нашей — как вооружённый конфликт у озера Буир-Нур и реки Халхин-Гол. Вскоре 57-й корпус развернули в 1-ю армейскую группу, командиром которой был назначен комкор Г. К. Жуков.
В составе 1-й армейской группы имелись две танковые бригады: 11-я и 6-я. Первая была на две трети укомплектована танками БТ-5, и на её долю выпало участие в наиболее драматических событиях этого конфликта. Вот как они описаны в «Отчёте об использовании бронетанковых войск на р. Халхин-Гол»: «К 3.07. японцы, потеснив 6 кд МНРА, одним пехотным полком переправились через Халхин-Гол на нашем левом фланге, овладели районом горы Баин-Цаган. Вторым пехотным полком японцы с утра 3.07 начали переправу через Халхин-Гол в этом же районе. Японцы стремились движением на юг вдоль Халхин-Гола отрезать от центральной переправы и уничтожить наши части, находящиеся на восточном берегу.
11-я тбр (командир — комбриг М. П. Яковлев, погиб в ходе боевых действий, и бригаде было присвоено его имя. — Прим. авт.), только что подошедшая из глубокого тыла в район боевых действий, была брошена с хода в бой против переправившихся на западный берег японцев. Японцы знали о приближении бригады и подготовились к встрече её в районе г. Баин-Цаган. Бригада атаковала двумя группами: с юга на север вдоль Халхин-Гола одним батальоном и с запада на восток — двумя батальонами. В результате атаки большой группы танков (132 единицы) обороняющийся противник был сильно потрясён, вынужден отказаться от своего плана действий и начал отводить свои части на восточный берег Халхин-Гола. В результате этой атаки, не поддерживавшейся артогнём и без взаимодействия с пехотой, бригада потеряла 36 танков подбитыми и 46 сгоревшими. Этот опыт говорит, что такая атака допустима как крайний случай, вызванный оперативными соображениями».
Танкисты занимают места в боевых машинах. Московский военный округ. 1935 год.
И это действительно было так. Переправа японцев и захват ими г. Баин-Цаган явились неожиданностью для советского командования. Времени для подтягивания стрелковых частей и артиллерии не было — японцам нельзя было дать закрепиться на западном («нашем») берегу Халхин-Гола. В этих условиях удар 11-й тбр был единственным выходом из положения, единственным способом сковать японцев боем. Наши танки, ведя шквальный огонь из пушек и пулемётов, в буквальном смысле «проутюжили» японскую оборону. Сильным оказался и психологический эффект от такой массированной танковой атаки. Вот что записал об этих событиях японский солдат Накамура в своём дневнике 3 июля: «Несколько десятков танков напали внезапно на наши части. У нас произошло страшное замешательство, лошади заржали и разбежались, таща за собой передки орудий; автомашины помчались во все стороны. Весь личный состав упал духом».
Танкисты за чисткой орудия после боевых стрельб. 7-й механизированный корпус, Ленинградский военный округ. 1935 год.
В ходе августовской операции 11-я тбр использовалась для непосредственной поддержки пехоты. Батальоны бригады были приданы стрелковым частям с распределением поротно. Взаимодействуя с пехотой, танки несли меньшие потери, так как первая ружейным и пулемётным огнём уничтожала расчёты противотанковых орудий противника, «бутылочников» и гранатомётчиков. С 20 по 31 августа ежедневно, иногда по нескольку раз в день танковые батальоны участвовали в атаках. В среднем за эту операцию каждый танк побывал в атаках от 6 до 10 раз, причём из 185 танков, имевшихся в бригаде, было сожжено 22 и подбито 102. Из числа последних в период операции восстановлено 37 машин, а остальные — после её окончания.
Всего же за время боёв с японцами 11-я тбр безвозвратно потеряла 84 танка БТ-5. Из подбитых «пятёрок» 82 машины требовали текущего ремонта, 14 — среднего и 12 — капитального.
Части 10-й кавалерийской дивизии возвращаются с учений. Пятигорск, 1936 год.
Основные потери наши танки (само собой разумеется, не только БТ-5) понесли от 70-мм японских батальонных гаубиц обр. 1932 г. и 37-мм противотанковых пушек. На близких дистанциях бронебойные снаряды последних насквозь прошивали танки, а на средних — легко пробивали их бортовую броню. Минирование японцами проводилось редко, но случались потери и от него. Например, 4-й тб 11-й тбр нарвался на минное поле — у двух БТ-5 были разрушены бандажи колёс и порваны гусеницы.