Легкой поступью безумия
Шрифт:
Леон… Томарэ… Шу…
Мертвы.
Ич полностью отреклась от окружающего ее человеческого мира. Обернувшись однажды, она ушла, и никакой зов не смог заставить волчицу вернуться в стаю.
У Скилла почти никого не осталось. Верная Нанни, порывистая и страстная Тереса, недоверчивый Энест и предатель Лен. Безумно мало для эпической драмы задуманной довольно давно. И где же найти тех, кто будет готов отдать жизни за призрачный шанс на возрождение того, кто переломит могущество людей через хребет и вернет оборотням законное место в мире?
Будь проклята герцогиня Беольская. Будь проклята та, которой суждено было стоять во главе четвероногого воинства и вести его за собой. Будь проклята та, что отказалась от власти, от возможности быть первой, ради непонятного слова "свобода"! Будь она проклята…
Скилл ненавидел Алессу. Так, как можно ненавидеть лишь раз в жизни. Он представлял себе ее тело, с разорванным горлом, с вываленными на землю внутренностями, ее бесстыжие остекленевшие глаза, разинутый в крике рот. Он желал ей смерти, и одно желание приносило ему моральное удовлетворение. Что б ей сдохнуть, твари живучей! Сдохнуть мучительно некрасиво, неоправданно жестоко. В полном сознании и бессилие что-либо изменить…
Со сломанной надеждой и распотрошенной душой Скайди вынужден был обратиться за помощью. Добытый смертью троих членов стаи кинжал всего лишь игрушка без нужного количества жертв. Не только Сосуд нужен зверю, но и плоть и кровь для второго тела. Десять или около того оборотней, лишенных рэ, должны быть принесены в жертву и тогда может быть Зверь придет на запах свежей крови…
Глупышка Королева поверила ему. Забрала кинжал и решила, что теперь все контролирует она. Неееет… Она всего лишь надежная банковская ячейка до поры до времени скрывающее случайно попавшее в руки сокровище. Неправильно поступил эльф. Ой, неправильно… Себя спасать надо было и кинжал, а не девчонку. Ну да Зверь с ним. Эльфы всегда отличались странным поведением. Часто их поступки не укладывались в колею логики.
К примеру, зачем серыми тенями бродить возле дома и Школы? Неужели он не отличит эльфов от обычных людей или других оборотней? Смешно. Их выдают манера одеваться, рост, внешность. Они как неотесанные деревянные игрушки выделяются среди фарфоровых кукол. Детям природы не место в городах. И если они следят за ними, то почему не нападают? Даже скрытых попыток не делают и в контакт не вступают. Кессел ради интереса пробовал поговорить с одним из наблюдателей, но тот и слова не вымолвил. Молчал, глядя своими черными глазами. Будто знает секрет какой-то, но не расскажет его ни за так, ни под пытками.
В комнату зашла Нанни.
– Все готово, - оповестила она об окончании дорожных сборов главу стаи.
Девушка чиркнула спичкой и зажгла масляную лампу. Пятно мутно-желтого света выхватило из темноты сгорбленную фигуру с отросшими неопрятными волосами. Скайди сидел на кресле, подтянув к подбородку ноги. Его глаза, устремленные внутрь себя, усталые, в красных прожилках, отражали царящее в душе оборотня смятение и ярость.
Аннет приложила руку ко лбу Скилла. Ладонью ощутила невероятный жар и недовольно поморщилась. Пару недель назад глава стаи подхватил сильную простуду. С тех пор борьба с инфекцией шла с переменным успехом. Непродолжительное улучшение, вызванное лекарствами, сошло на нет, и тело молодого человека опять пылало. Плохо.
Галлюцинации, неадекватное поведение, сопровождаемое агрессией, сопровождают Скилла все время болезни, негативно сказываясь на окружающих его людей и оборотней. Скайди пугает. Если он не сидит в темноте, похожий на неприкаянное привидение, то бродит по дому, подстерегая любого, на кого сможет наброситься с криком и несуразными обвинениями.
Он сдал. Он уже не тот Скайди Скилл, за которым она пошла. Тот Скайди умел соблазнить. Каждому посулить исполнение их заветных желаний. Прошлый Скайди был символом надежды. Нынешний… Предвестник смерти.
Безусловно, Аннет знала, что умрет и умрет молодой. Она успела смириться с данной мыслью, срастись с ней и убедить себя в том, что это лучшая для сироты без дома, особых умений и талантов участь. Ради будущих, еще не рожденных поколений она была готова умереть, чтобы стать героем. На все следующие века. В камне, в железе и на холсте мастера опишут совершенный ими подвиг. Наверное…
Но чем ближе подходил к концу отпущенный ей срок, тем больше возникало сомнений. Любому существу присуща жажда жизни и страх перед смертью, и оборотни не исключение. Нанни не считала себя такой же сумасшедшей, как Скайди, чтобы с упорством осла стремиться реализовать свое маниакальное желание распрощаться с жизнью. Для нее смерть скорее была навязанной необходимостью.
Девушка боялась. Вечной тишины. Неиссякаемой темноты. Постепенного угасания сознания. Она боялась раствориться в смерти, стать не мыслящей, мертвой материей. Рука Скайди не дрогнет. Ни над ее гордом, ни над сердцем его ребенка, который примет в себя новорожденного Зверя.
Аннет не любила свое дитя. Изначально он был для нее лишь средством и обузой. Пищащий комок плоти постоянно чего-то требующий: еды, внимания, заботы… У него и имени-то своего не было. А зачем?
Но сейчас, когда до ночи Полного Слияния Близнецов, девушка ощутила новое бесконечно пугающее ее чувство. Сегодня впервые малыш смешно исковеркав слово назвал ее мамой… И внутри все сжалось, перевернулось и полетело Человек знает куда… На глаза навернулись слезы и она, забыв обо всем, тихо заскулила, прижав к себе перепуганного ребенка.
Не отдам.
Не позволю и пальцем до него дотронуться.
Горло перегрызу любому, сама сдохну, но он будет жить. И сам решать, кем ему быть, а кем нет!
Плана у Аннет не было. Она не умела их строить. Не хватало ума и хитрости. Но одно она знала точно: немедленно действовать нельзя. За ней вышлют погоню, поймают и девушка навсегда потеряет шанс спасти волчонка. Удар должен быть нанесен в последний момент. Когда охваченные музыкой безумного гения чудовищной ночи оборотни не смогут это предугадать.
Один прыжок. Всего один точный прыжок. Она подставит под нож правый бок, схватит ребенка пастью, унесет его в ночь и спрячет там, где никто его не найдет. Среди людей. Если повезет, и рана окажется не смертельной, то она останется поблизости и будет исподволь наблюдать за ним. Помогать по мере сил и защищать. Ребенок не будет знать, кто он. Так к лучшему.
Нанни рассеянно перебирала слипшиеся от пота и жира пряди волос Скайди, устроившись на подлокотнике кресла. На ее губах играла торжествующая улыбка, а в глаза блестел огонек азарта. С каким бы удовольствием она прямо сейчас бы свернула цыплячью шейку блондина, но надо терпеть. Надо ждать. И тщательно притворяться, чтобы ни одна живая душа не заподозрила ее намерения. Переиграть, казалось бы, сыгранную партию.