Легкой жизни мне не обещали
Шрифт:
– Хм. Что касается пункта первого… как вы получили это письмо? По почте?
– Нет. Его принес неизвестный молодой человек, прямо в агентство. Отдал одной из девочек, Кате Солодовой, попросил передать мне. У меня всего три агента работают, но одна в отпуске с тридцатого декабря, а вторая, именно в этот день отпросилась пораньше, так что Катя была в офисе одна. Она потом мне этого молодого человека описала, но я так и не поняла… Катя ведь и не присматривалась особенно – ну пришел человек, принес письмо, что его разглядывать? Это уже она потом, по моей просьбе, вспоминала. Высокий парень,
– Катя Солодова, – повторил Баринов. Гоша кивнул, а я сделала запись в блокноте. – Вы не возражаете, если мы с ней тоже побеседуем?
– Но я ведь уже говорила с ней… впрочем, я понимаю. Да, конечно, я ее предупрежу.
– Возможно, нам придется побеседовать и с остальными вашими сотрудницами, – подал голос Гоша.
– Зачем? Или вы считаете… вы думаете, что они могут быть причастны? Что вся эта история с письмом – это дурацкая шутка одной из моих девочек?
– А вы исключаете такую возможность? – это прозвучало так, словно Гоша хотел напомнить клиентке о несовершенстве мира.
– Не то, чтобы исключаю. Просто, зачем им это? – Кислова повернула голову ко мне.
Я развела руками:
– Мало ли. Зависть, ревность, какие-то другие, неизвестные пока ни вам, ни нам, мотивы.
– Не знаю. Честно говоря, мне даже странно об этом думать. Мы, конечно, не подруги: я вообще против панибратства с подчиненными, но у нас нормальные рабочие отношения. Разумеется, я требую и соблюдения дисциплины, и точности в оформлении документов. Но это же естественно. Люди платят немалые деньги и, если по нашей вине, хотя бы один день их отдыха будет испорчен, хорошо никому не будет. Кроме того, за свою работу, они получают очень приличную зарплату.
– Тем не менее, мы хотели бы с ними поговорить, – повторил Гоша. – Или вы, категорически против?
– Почему против? Пожалуйста, разговаривайте, – Александра Владимировна заколебалась, но все-таки, попросила: – Единственное, мне бы не хотелось, чтобы они узнали о содержании письма.
– О чем вы, Анастасия Владимировна! Мы собираемся получать информацию, а не давать ее. Когда можно будет подойти в ваше агентство?
– Да когда угодно, хоть сегодня. Хотя нет, сегодня мы отправляем группу в Чехию… Лучше, если вы придете завтра. Мы начинаем работу в девять.
– Хорошо. Теперь конверт. Где он?
– Конверт? – клиентка опустила глаза.
– Ну да. Письмо ведь было запечатано, я не ошибаюсь?
– Да, конечно. Но с конвертом так глупо получилось. Катя принесла мне письмо, я его вскрыла, а конверт бросила в мусорную корзинку. Потом… честно говоря, когда я прочитала эту гадость, я растерялась. Сначала хотела порвать, выкинуть. Потом, наоборот, спрятать подальше. А ведь все это на работе, возникают разные вопросы, требующие моего вмешательства. В общем, я сунула письмо в сумочку, а про конверт просто забыла. А когда вспомнила, на следующий день, кажется, корзинка была уже пуста. У нас очень добросовестная уборщица.
– Жаль, жаль. Ну что ж, тогда хотя бы опишите его.
– А там нечего описывать. Обыкновенный белый конверт, даже без марки.
– А адрес? Или, хотя бы, фамилия?
– Ничего. Я же говорю, тот парень отдал его Кате, сказал, что для меня.
– Александра Владимировна, – снова вступил шеф, – а у вас никаких мыслей нет, кто может быть этим вашим доброжелателем? Есть у вас враги? Или у вашего мужа?
– Враги? – она нахмурилась. – Как вам сказать. Естественно, я думала над этим. Понимаете, враги – это же ведь достаточно серьезно. Разумеется, у меня есть конкуренты, есть люди, которые меня недолюбливают – как без этого. Я сама не от всех своих знакомых в восторге. Но это все не тот уровень. Порадоваться моим неприятностям – это да. Позвонить, посочувствовать сладким голоском – с удовольствием. Но вот так, самому все организовывать… нет, не представляю.
– Простите, а кто вам звонил? – до сих пор, я открывала рот только когда ко мне обращались, но теперь рискнула задать вопрос.
– Звонил?
– «Позвонить, посочувствовать сладким голоском» – процитировала я. – Мне показалось, что это была не просто фигура речи.
– Ах, это, – Александра Владимировна поморщилась. – Есть у меня одна… подруга. Так называемая, свободная журналистка. Собирает сплетни, потом разносит их по редакциям. Кое-что у нее покупают.
– И на это можно прожить?
– Не знаю. Но не думаю, что это для нее основной источник дохода. Вот она мне вчера и позвонила.
– Понимаю. И что же вам сказала эта подруга?
– Ничего конкретного. Повздыхала что годы идут, что в нашем возрасте все труднее становится удержать около себя молодого мужчину, что и деньги уже не помогают, – она коротко, почти судорожно вздохнула. – Зараза.
– А вам не показалось, что ей известно содержание письма?
– Нет. В письме ведь говорится, что мой муж встречается с другой девушкой, а она об этом даже не упомянула. Значит, ничего не знает.
– Вы уверены?
– Абсолютно. Уж она бы, не упустила такого случая позлорадствовать. А так – я ничего нового не услышала. Про то, что муж дорого мне обходится, она, при каждом удобном случае, рассуждает. И при неудобном тоже.
– А… простите, а он, действительно вам дорого обходится?
– Как на это смотреть, – она пожала плечами. – Я же сказала, что бизнесмен он не очень удачливый. Когда мы поженились, денег у него было достаточно. Потом дела пошли хуже и, последние полгода, он, практически, живет за мой счет. Но это ничего не значит, просто временные трудности. Правда, они доставляют большое удовольствие моей подруге-журналистке. А что, с ней вы тоже захотите поговорить?
– Скорее всего. И вообще, не могли бы вы составить небольшой такой списочек: людей, которых вы недолюбливаете?
– Небольшой? – она усмехнулась.
– Ну, какой получится, – Гоша был на редкость покладист. – И еще один – те, кто недолюбливает вас.
– Хорошо, я сделаю. Что-нибудь еще от меня потребуется?
– Несомненно. Но это потом, по ходу дела. Сейчас надо решить еще один вопрос. Вы ведь, как я понимаю, поставили перед нами две задачи: узнать, кто автор письма и доказать, что в письме содержится клевета, – Гоша сделал выразительную паузу.