Лёха
Шрифт:
От этого зрелища у Лёхи дыхание перехватило и сердце ёкнуло. Забыл, черт его дери, пока подкрадывался, что пассажир же еще был! Двое немцев в машине ехало! А тут все внимание на дохлого шофера, а второго прошляпил самым безбожным образом, как нуб какой-то! Ниндзя подслеповатый. Мля! И стыдно и страшно! Люто страшно!
Немец, все так же мерзостно улыбаясь, медленно-медленно, словно в фильмах Джона Ву, стал поворачиваться к Лёхе всем туловищем. Сейчас встанет поудобнее — и в упор забабахает. И все, финиш, приплыли, суши весла! Пробило ледяным морозом по хребту, а ладони моментально взмокли. Краешком сознания менеджер удивился такой странной реакции организма, но так, вскользь, потому как тут только вспомнил, что у него в руках — карабин системы
Сам не понял, как вскинул, чуть не упираясь стволом прямо в скалящуюся морду фрица, как нашел и нажал спуск. Адски ударило грохотом по ушам, на конце ствола пыхнуло нежным эфемерным венчиком маленькое розовое пламя. Тут же сменившееся таким же нежнейшим прозрачным дымком.
И сразу произошло так много событий, что впору на сутки растянуть — и то мало не покажется. Немец вроде как удивленно вскинул брови, округлил глаза и тут же его лицо странным образом исказилось, вмявшись внутрь, словно было резиновой маской, угрожающе вывалив глаз и оскалившись совсем уж непотребно, словно бэтменовский Джокер, только вот зубы во рту как — то странно сместились группами по три-четыре, отчего во всей этой резиновой морде появилась нечеловеческая жуть. Криво сидевшая на голове фуражка кокетливо порхнула вбок, вращаясь вокруг своей оси, словно НЛО, а от головы отскочил здоровенный кусок и махнул длинными волосами, отлетая почему-то вверх и в сторону, вместе с какими-то серыми комьями и длинными багрового цвета брызгами.
Немца почему-то не отшвырнуло в сторону, как должно было бы быть, по фильмам судя, он постоял доли секунды, а потом ссыпался вертикально вниз, словно из него выдернули моментом весь скелет. Но Лёхе было не до того, потому как что-то резко, сильнее чем кулаком, со всей дури жахнуло его в плечо — и больно и неожиданно, так, что первой мыслью было — в него тоже кто-то выстрелил. Недоуменно глянул на то место, увидел прижатый к целому вроде совершенно плечу винтовочный приклад. Убрал винтовку — нет, все целое, но ломит сильно. Секунду тупил, потом догадался — это у винтовки отдача такая! Охренеть! Это ж как из нее выпустить сотню пратронов — то? Это же от плеча пюре останется!
Ошеломленно покивал головой, с огорчением глядя на такой, как оказалось, свирепый карабин. Услышал знакомое шипение, глянул — точно, Жанаев, вылез тоже к машине, винтовку за плечо забрасывает, глядя на невидимого с этой стороны немца.
— Тот готов? — спросил бурят.
— Ага — ответил потомок.
— И этот готов! — уведомил азиат, мотнув головой на пассажира. Ну да, а то Лёха сам не понял.
— Заряжон? — глянул на винтовку.
— А? — несколько одурело спросил менеджер, потирая сильно ушибленное плечо.
— Бентофк заряжон? — повторил Жанаев и сделал весьма узнаваемый жест передергивания затвора.
— А! Не, сейчас! — сообразил Лёха и схватив раскрытой ладошкой гладкий полированный шарик рукоятки затвора себе на удивление как-то ловко выдернул слегка еще дымившуюся гильзу с темным закопченным пояском у рыльца, и загнал блистючий остроконечный патрон в ствол, благо затвор ходил мягко и легко.
— Заряжоного бог заряжет! — подмигнул бурят, приседая рядом с мертвецом и тут же поднимаясь, уже с пистолетом в руке.
Потомок кивнул, подумав про себя: «Ну да, девайс дружелюбный к пользователю и интуитивно понятный. Но дерется блинская сволочь не по-детски!»
Про себя решил, что если придется еще стрелять сегодня — будет стрелять от пояса, по-ковбойски, плечо-то явно рассадил. С трудом превозмог острое желание полезть под одежду, разглядывать фуфел, вспомнил где находится и тревожно глянул на вертевшего головой напарника. С дороги и впрямь доносились голоса — как раз там, где Семенов и артиллерист остались. Слышал, правда, Лёха не очень отчетливо — от выстрела у него ухи заложило и потому все было как из — под воды или сквозь подушку. Жанаев не выглядел сильно обеспокоенным, но тем не менее вид у него был настороженный и свой винтарь он держал привычно и ухватисто. Видно было, что готов применить
Ну, помародерить менеджер был готов в любой момент, потому тут же принялся за осмотр битого тарантаса, сразу же оценив и продырявленное колесо и разбитое стекло, которое было все в трещинах и свисало какими-то клееными словно ломтями — понял, что видит допотопный триплекс и воняющий каленым маслом и пригорелой резиной пар — или дым — валивший еще, хотя и слабее из простреленной машины. Сунулся назад, увидел пустой держатель как раз для запаски, полез в багажник, тут выглядевший словно сундук деревянный. Прямо сверху уютно покоился чехол из потертой кожи — явно с оружием. Вытянул из чехла почти такой же карабин, что и за спиной теперь висел, но явно более изящный, куда тщательнее отделанный и не имевший креплений для штыка.
Карабинчик этот сразу же очень понравился менеджеру — удобный, старательно вылизанный и легкий — ясно, что такой при стрельбе не будет долбать так в плечо свирепой отдачей, как грубый тяжеленный армейский карабин, который обычной винтовки разве что покороче немного. Лёха сразу влюбился в найденное им оружие. Да и вообще настрой был словно после стакана шампанского — аж в голову ударило, опять победил! Опередил фрица с выстрелом, а теперь вот наследство досталось.
Чувствуя себя Робинзоном Крузо, который обшаривает выброшенный на мель богатый чужой корабль, Лёха стал вытягивать из здоровенного сундука-багажника другие — загадочные, но от этого не менее ценные предметы. Выволок явный ручной насос, брезентовую сумку в которой что-то металлически брякало, сунул нос — гаечные ключи и инструменты, потом ухватил какие-то ремни, потянул — и вывернул из глубин аккуратный рюкзачок с удобными широкими лямками, от которого тут же потянуло густым и вкусным колбасным духом. Сглотнул слюну, рюкзак поставил отдельно, положив на него глаз и решив, что точно махнет чертов футляр-контейнер от противогаза на такую вот вещугу. Дальше чуть не сорвал себе ногти, пытаясь выдернуть с самого дна аккуратный деревянный ящик, неожиданно оказавшийся очень тяжелым. Понял, что не сумеет, стал выкидывать мешающие тряпки, которые оказались куском брезента и парой одеял, на ощупь теплых, шерстяных. Вот сейчас детское ощущение «клад нашел!» стало еще более сильным.
Под одеялами оказался здоровенный странного вида чемодан — солидный, добротный и неописуемый словами — он как раз и мешал ящик деревянный дернуть. Не без труда, крякнув от натуги, вывернул этот чемодан и поставил его к рюкзаку. Только собрался раздербанить кучу всякого разного добра и, наконец, подтянуть наверх таинственный деревянный ящик с приклеенным сверху листом, исписанным типографским готическим нечитаемым шрифтом, как прямо из под рук высыпались сверкающей струйкой латунные патроны, до того таившиеся в неприметной зеленой сумке. Подхватил один, удивился — пулька была непривычного вида, тупорылая и сам патрончик хоть и походил на виданные раньше, но явно отличался от всего, ранее менеджером виденного.
И тут же вздрогнул, услышав незнакомый голос, сказавший радостно «Рот фронт, камарад!» Понял, что верно подоспели те, кто по машине стрелял и сильно огорчился — делиться придется. Делиться не хотелось категорически.
Высунулся из-за машины. Точно, двое незнакомых — один молокосос кукольного вида, второй матерый жучара. Молокосос — явно офицер — радостно лыбится и держит на уровне головы сжатый кулак, такое, если Лёха не ошибался, означало у спецназа «Замри».
Но паренек этот не походил на спецназ и потому потомок только кивнул ему головой и оповестил стоявшего тут же Семенова, что нашел ружье и патроны. Дояр ничего не ответил, вместо него полез с вопросами второй незнакомец — жилистый въедливый даже внешне мужик. Его интересовало — может ли это ведро прострелянное ехать. Ну чудак, одно слово — сам без глаз что ли? Любому же ясно, что таратайка свое отъездила, о чем Лёха тут же и поведал в доступной для понимания форме.