Лехинский царь
Шрифт:
Кто-то плеснул на него ведро воды. Затем ещё раз, и ещё, пока его рука, наконец, не погасла. Кисть его выгорела до мяса, а в паре мест даже виднелись белые кости. Предплечье пострадало не так сильно, но кожа с него слезла и покрылась болезненными волдырями. Увидев у какой-то толстухи в руках ведро, Коред мигом отобрал его здоровой рукой и опустил обгоревшую в холодную воду. Облегчение было небольшим, но боль уже не затмевала его разум и он смог различить возвышающегося над ним старосту Гослава:
– - Я же вам говорил!
– - кричал он.
Вдруг его взгляд переменился, и он уставился туда, откуда минуту назад ввалился горящий и кричащий от боли Коред.
Фалько шел медленно, пошатываясь. Пройдя к собравшимся на крики жителям, он закружился и упал на колени, не произнеся ни слова. Некогда виноватый взгляд, лихо сменяющийся на воинственный, теперь не выражал ничего, кроме пустоты.
Староста подошел к сыну Альбина, опустился рядом с ним на одно колено и спросил:
– - Это был Царь?
Беспокойный шепот прокатился по собравшимся поселенцам.
– - Фалько, ответь мне, это был Царь?!
13
– - К лекарю их!
– - приказал староста толпе собравшихся жителей. Двое мужчин подхватили Кореда под руки, и повели вглубь деревни. Охотник не сопротивлялся. Он мог бы идти сам, но боялся, что не до конца окрепшие ноги подведут его, и он упадёт. Ветер обдувал его обгоревшую руку и приносил с собой очередные приступы боль.
Его ввели в тёплый, освещенный дюжиной свечей домишко и усадили на старый лежак. Внутри приятно пахло травами. Следом за ними в дом вошла приземистая женщина с огромными, словно у лесоруба, руками. Из-под платка, повязанного вокруг её головы, виднелись седеющие волосы, а над левой бровью красовалась волосатая бородавка. Увидев вблизи, что стало с рукой Кореда, она охнула, и разразилась старческим брюзжанием.
Охотник уже не слышал её. Желудок вдруг сделал сальто, его стошнило, и он потерял сознание.
Очнулся он, лёжа на тахте. Боль в руке донимала его уже не так сильно. Посмотрев на неё, он увидел добротно сделанную перевязку. От руки пахло травами и мазями, но разобрать, чем лечила его толстуха, охотник не смог.
В окно уже брезжил свет. Значит, он провалялся без сознания всю ночь.
Коред сел и окинул взглядом внутренности дома, но тот ничем не отличался от привычной лекарской хаты. Всё те же травы, развешанные под потолком, всё те же склянки и баночки, расставленные по полкам.
Фалько лежал в другом конце комнаты. Коред окликнул парнишку, но тот не никак не отреагировал. Охотник поднялся на ноги и удивился, насколько ему стало лучше. Рука всё ещё болела, но всё остальные конечности слушались его без труда. Подойдя к Фалько, Коред понял, что парень спит. Он легонько потряс его за плечо, но это не возымело никакого эффекта.
– - Ты чего делаешь?
– - входная дверь отворилась. Лекарка, войдя в дом, погрозила Кореду кулаком.
– - Оставь мальчишку в покое.
Коред и не собирался спорить. Отойдя от спящего парня, он, полушепотом, спросил:
– - Он в порядке?
– - Не говорит ничего, смотрит куда-то в даль, но в целом да, он в порядке, -- ответила лекарка.
– - А ты? Как рука, боль утихла?
– - Утихла. Ты хорошо справилась, женщина.
Толстуха расплылась в самодовольной улыбке:
– - Ещё бы не справилась! Я у нас всех лечу, и женщин, и детей, и муж...
Коред не стал ждать, когда она начнёт перечислять их все поимённо и вышел на улице. Снаружи было светло, хотя небо, как всегда, покрывали серые тучи. Дождя, к удивлению Кореда, не было.
Поёжившись, Коред направился прямо к храму Младших Сестёр.
Он мог бы поспорить, что этой ночью в деревне никто не спал. К утру некоторые разошлись по своим домам, но улица всё ещё была полна народу: мужчины, женщины, старики и старухи, младенцы, юноши и мальчишки -- все они смотрели на него с беспокойством и перешептывались между собой.
Староста нагнал его на половине пути.
– - Ты очнулся.
– - Очнулся, -- подтвердил Коред.
– - Когда я пришел к вам, ты спросил, нет ли у меня секретов, способных вам навредить? Почему мне кажется, что это я должен был задавать тебе этот вопрос?
Гослав, внезапно, разозлился:
– - Я предупреждал вас! Я говорил, что ночами за деревней опасно! Говорил, что лучше выступить утром. Вы не послушались.
– - Ты мог бы предупредить о том, что там. Ты этого не сделал.
– - Коред говорил спокойно, глядя куда-то в сторону. Ни к чему сейчас выражать свой гнев.
– - А Альбин? Он тоже знал? Чем вызвано его молчание: глупостью, или страхом?
Староста опустил глаза. Помолчав, Коред спросил:
– - Что с телом Альбина?
– - Мы ходили на поля, но там ничего не осталось, -- Гослав заметил взгляд Кореда и пояснил.
– - Днём там безопасно.
– - Там могло бы быть безопасно и ночью, -- сказал охотник.
– - И кое-кто поможет мне достичь этого.
Коред оставил старосту в молчаливом раздумье. Шагая к храму по мокрой земле, он в который раз пожалел, что потерял свой амулет, который некогда носил на шее. В тот амулет была вплавлена редкая руна, помогающая владельцу быстрее заживлять раны, и чувствовать боль не так остро. Прошло уже почти тридцать лет с тех пор, как Коред утратил её, когда Ворон из Эндо оторвал ему голову в городском порте. Вернувшись к жизни, Коред потратил почти двадцать лет на то, чтобы выследить Ворона и свести счёты, но руны он так и не возвратил. Наверное, думал он, она и сейчас покоится в одной из городских канав, или какая-нибудь портовая потаскуха носит её при себе, защищая себя от любовных недугов.