Лекарь
Шрифт:
— Возвращайся обратно, — взглянул мне в глаза. — и не вздумай оглядываться. Я пошел, обратно стараясь не думать о том, что произойдет, но любопытство пересилило, отойдя в сторону и придержав шаг, я оглянулся. Рядом с учителем стоял воин в снаряжении легкого пехотинца и слушал, что тот ему объяснял, воин сделал какой то знак рукой, кивнул в знак согласия и растворился в суете боя. Я поторопился убраться подальше с этого места, пока меня не заметили. Около нашей палатки была целая толпа раненых и они всё прибывали по одному, по двое. Мои друзья вовсю работали оказывая помощь, перевязывая раны, фиксируя переломы, проводили операции, ковыряясь во внутренностях в поисках слетевшего наконечника стрелы. Мне показали на свободный стол, покрытый коркой запекшейся слизи. Я взял воды плеснул на него и стал тряпкой вытирать крышку, размазал грязь ещё плеснул воды, смыл остатки, оглядел, вроде чисто. Эй, — крикнул я стоящим у входа, — Руки ноги поломанные есть, тащись сюда правоверные. Раненые пошли сплошным потоком, рука, рука, нога, нога, рука, обе ноги, рука, рука. Казалось что всё, уже всё кончилось и можно будет разогнуть спину,
Подошел к ней, провел рукой по лицу, закрывая глаза, кинжалом разрезал рукава до локтя, и штанины до колен. Мне пришлось стать гассалом, встал у изголовья, тоненькой струйкой стал поливать воду на голову осторожно смывая пот и кровь омыл уши и шею. Омыл руки и ступни три раза. По законам нельзя было хоронить умершего в одежде, но я не мог и не имел права омывать тело. Но преступил через него, я стал нарушителем закона, иначе она могла не попасть в рай. Возможно она спасла мне жизнь, там на поле прикрыв меня и давая другим шанс выжить. Я уже закончил и заворачивал тело в саван когда пришел учитель, он сначала хотел помешать мне но увидев меня, посмотрел мне в глаза, а потом, потом стал молча помогать мне довершить ритуал, по погибшему воину. Я начал читать молитву
О Aллaх, даруй этой умершей бесконечную Милость, прощение ее грехов и жизнь в Раю. О Аллах, если она была хорошей, то воздай ей еще больше за ее добро, если была плохой, то прости ее, и не наказывай ее. О Аллах сохрани эту умершую от того, что она боится. Обрадуй ее Своей Щедростью и возвеличь ее почетом в Ахирате. О Аллах, Милостивейший из Милостивых:
Мы уложили тело на носилки и вынесли из палатки он ненадолго ушел вовнутрь, когда вышел я, сидел в полной апатии рядом с телом, протянул мне пиалу полную настойки, я выпил, посидел чувствуя как напряжение державшее меня отпускает вместе со всем что скопилось во мне за сегодняшний день. Мой первый день, первой битвы. И было мне тогда четырнадцать лет.»
— А вот и кофе готов, — Произнеся это вслух, я огляделся, вокруг понимая, что начал говорить сам с собой. Всё в округе оставалось в неизменном состоянии. Юсуф, переговорив о чем-то с проводником, ушел в сторону ближайшего бархана. Я налил себе напитка, вернулся к навесу.
Отпив из чашки, поставил рядом с собой. «Надо чая заварить, а то от этого пойла уже скулы сводит. Мед кончается, сладкого нет» Я посмотрел на солнце, пытаясь определить час. Утро занималось, и мы еще были здесь, даже не готовясь к выходу. Салим, привел верблюдов, но ничего не делал, сидя в тени палатки. Я осмотрел окрестности, насколько это было видно, все в округе было тихо и спокойно. Вышел и решил пройтись по округе, может травы, каких соберу, та же колючка, настойка из неё все равно заканчивалась. Взял пустой мешок и пошел. В противоположную сторону от Юсуфа. Когда стоянка скрылась из вида, не вдалеке заблестела маленькая лужица солоноватой воды. Я зашагал к ней. На берегу росли небольшие пучки травы известной тем, что она очень хорошо помогает при заболевании сердца. Я достал нож, присел рядом и стал аккуратно выкапывать все растение целиком, стараясь не повредить корни, в них была вся сила. Придерживая за стебель, надрезал по кругу, дерн, и медленно начинал тащить, вытаскивая сразу весь комок земли вместе со скрытыми внутри корешками. После этого осторожно вынимал содержимое и выкладывал на положенный кусок кожи, что б растение начало сохнуть под жаркими лучами. Ополоснул в воде испачканные руки и когда стал выпрямляться заметил след ноги оставленный с другой стороны. Ради любопытства обошел вокруг и присел рассматривая след, по направлению шага, тот кто его оставил пришел из пустыни, я посмотрел куда он вел, он вел к нашей стоянке. С этой стороны пришел Мехди? Я еще раз оглянулся в сторону стоянки, посмотрел на след, вспоминая дорогу которой шел сюда, не мог он отсюда попасть туда! Не мог!
Тогда чей это отпечаток? Салим? Но здесь нет следов верблюдов, они здесь не были. Я пошел по следам, ведущим в пустыню поднявшись на ближайший высокий бархан, увидел редкую цепочку шагов ведущую вдаль. Постояв на вершине некоторое время, пошел обратно на стоянку, по дороге забрал мешок с травами. Я возвращался, стараясь идти по пути неизвестного. Сначала он вел меня точно к стоянке, потом на последнем бугре, перед стоянкой прервался, на нем как будто кто-то долго топтался, примятая трава, натоптано и похоже лежанку трава умята по телу человека. С этого места я видел всю нашу стоянку как на ладони, даже разглядел, Салима, сидящего в той же позе. Получается, что за нами следили. Я решил пройти дальше, спустился вниз и остановился. Я ничего не понимал. Следы уходили в пустыню. Я не следопыт и мне трудно различать следы, новые и старые, но…. Человек, следивший за нами, был здесь до утра, могу сказать точно. Я знаю, сколько вянет трава. Махнув рукой, пошел смотреть, куда ведут, через полсотни шагов их пересекала другая цепочка следов и вот это точно были следы Мехди. Мои прошли немного потоптались на месте, развернулись и пошли в сторону стоянки. Сгорая от любопытства, двинулся туда, они обогнули невысокий бархан, постояли, потоптались и повели дальше. Увлеченный я шагал, не обращая внимания, по сторонам смотря только под ноги. Остановился и пригнулся в последний момент, чуть не выйдя на небольшую площадку, окруженную со всех сторон песками. Остановился, услышав звон железа. Пригнувшись к самой земле, осторожно выглянул. Постарался рассмотреть, что там происходит. А там, Юсуф, азартно рубился с незнакомцем. Одетый, в какое то рванье он вяло отбивался. Присмотревшись воину, я вдруг понял, что это не вялость, а мастерство, непревзойденное мастерство которого я не видел уже лет десять. Скупые экономные движения, шаг в сторону, движение кистью. Вот он в момент удара просто сделал полшага назад, и противник провалился вперед, замах Юсуфа, удар и меч воина слегка коснувшись, изменил направление. Он играл с Юсуфом и тот, кажется, даже не замечал этого, все так же наскакивая на своего противника. Лицо Юсуфа покрытое потом так и блестит на солнце, тяжело дышит, так и есть еще два наскока и он отошел назад облокотился на меч, воткнутый в песок, а другой рукой о колено, стараясь отдышаться. Его противник стоял прямо, не выказывая ни каких признаков усталости, все так же внимательно наблюдая.
— Ты тварь, я все равно тебя убью, я всегда буду вас убивать, везде, где найду.
— Найди сначала, а потом убивать научись, тебе только за курицами по двору бегать, два раза махнул и устал великий воин, — Он вскинул руку подзывая к себе, — Ну иди сюда, я тебе, уши сейчас отрезать буду, потом язык твой, а потом хрен твой тебе отрежу, он тебе все равно не нужен будет, давай, давай, свинья жирная, НУ!! — Выкрикивая это все, он оставался спокойным, играя голосом, имитировал охвативший его гнев. Притопнул ногой, сделал крохотный шажок, заставляя Юсуфа нервничать. Нервы у Юсуфа не выдержали и громко крича, он набросился на воина, сверкнул выбитый из рук меч, а сам он уткнулся лицом в песок, придавленный сверху ногой. Лезвие ткнулось ему в шею, — Только, дернись. За что ты убил путника? Только не начинай по новой, я же могу и не сдержаться. — Он замолчал в ожидании ответа. Помолчал еще немного, а потом я услышал — Господин Лекарь, Выходите, я знаю, что вы здесь, вы так громко сопите, что вас слышно за фарсанг, а ваше оханье отдалось эхом в горах.
Услышав такое приглашение, я встал, отряхнул колени и вышел, настороженно оглядывая незнакомца. Среднего роста, пониже меня будет лицо правильное, заросшее рыжей бородой, говорил с акцентом, но понять его можно.
— Незнакомец назовись? — Я остановился в нескольких шагах от него, не зная что делать дальше. — И отпусти господина Юсуфа. Я думаю, он не сделает тебе ничего плохого, я видел, как ты с ним бился он против тебя, что лев против черепахи. Незнакомец снял ногу, со спины сделал шаг в сторону, где на песке лежал выбитый меч, и наступил на него. — Меня зовут, — Задумался на миг, — Зовите Ибрагим.
Я представился — Лекарь, Мухаммад — ад — Дин — абу-л — Фатх ибн Ибрахим, нанят, господином Юсуфом ухаживать за его больной дочерью. — И склонил голову в поклоне.
— Ну, на иудея ты не похож?
— Так же как и ты Мухаммад, до араба тебе еще далеко, — Он стоял спокойно, опустив правую руку с мечом, но чувствовалось, что он как дикий зверь готов прыгнуть и растерзать.
«Ого, с первого раза разглядеть во мне то, что другие не видят, а знаю только я. Об этом знал еще учитель, да моя мать спутавшаяся….»
— Да было в жизни огорчение, но не тебе судить о моих родителях!
Ибрагим отступил еще на один шаг, огляделся, прислушиваясь, — Извини лекарь!
— Юсуф! Стой! — только и успел крикнуть, я.
Этот ненормальный Юсуф видя, что он занят разговором со мной, вскочил и бросился на Ибрагима, выхватив кинжал. Видимо рассчитывая, застать того врасплох.
Чуть отступив в сторону, Ибрагим ударил его ногой в живот и когда Юсуф согнулся от боли, добил вторым ударом в лицо. Голова запрокинулась назад, а сам он как-то замедленно упал на бок, выронив из руки кинжал.
— Ибрагим, дозволь, — Я указал взглядом на несчастного. Он отступил еще дальше и сделал разрешающий жест. Я поспешил к Юсуфу, опустился рядом с ним на колени, перевернул на спину, из разбитых носа и губ на бороду стекала кровь, покопался в своем мешке и достал чистую тряпку прижал ее. Юсуф был без сознания, а ощупал его нос, вроде цел, ни чего не хрустит. Он заворочался от боли, открыл глаза и посмотрел на меня мутным блуждающим взглядом, потом его взор прояснился.
— Где Он? — охрипшим голосом спросил он.