Лекарь

Федосов Алексей Анатольевич

***

Вечерний ветерок сдувал пыль с верхушек, желтых барханов. Рядом с кустом верблюжьей колючки зашевелился песок, из него показалась мордочка ящерицы, она осмотрелась по сторонам, и быстро перебирая своими маленькими лапками, побежала верх по склону.

Грациозным прыжком пустынная лиса, настигла свою жертву. Торопливо прожевав, сглотнула и замерла прислушиваясь. Стремительно метнулась в сторону и исчезла.

—

Мухаммад, обязательно было так быстро убегать из города? Могли бы съездить во дворец к эмиру и получить ….

— По шее! Ты думаешь, что после того как ты набил морду тому герою тебя ждали перед накрытым столом? Или блюдо с динарами закрыло тебе глаза?

— Можно подумать что ты не хотел остаться в городе и получить эту награду, но нет, тебе приспичило удирать тайком,

— Хотел, но если бы мы остались…

«Да, эмир довольно любопытный человек и нашел бы повод выяснить кто мой учитель, я это ему знать ни к чему. Сам хочу забыть про него, все что знаю»

… над нашими тушками веселились — бы палачи, а мы с тобой молили о смерти.

— Ох и странный же ты человек, лекарь. Эмир тебя знает, разговаривает, предлагает свою дружбу, а ты от неё отказываешься, да еще и бежишь, сломя голову.

Что правда то правда, мы бежали из города при первой же возможности, которая представилась, когда стражники увели Фархану, а мы распрощавшись с судьей вышли на улицу. Оглядевшись по сторонам, я ухватил Ибрагима за рукав галабеи и быстрым шагом потащил в сторону дома Юсуфа. Благо он был не далеко. Там мы никого не застали, не было наших мешков, там вообще никого не было, дом стоял пустой. Мы пробежались, собрали все, что можно было взять, запаслись водой и быстрым шагом ушли в сторону ворот. Там как раз выходил караван, нам удалось вместе с ним выскочить из города. Когда стены остались позади, мы простились и наши пути разошлись.

Взобравшись на самый верх бархана, мы остановились, оглядываясь по сторонам, отсюда уходили три дороги, и по какой из них умчался перепуганный слухами Юсуф, было неизвестно.

— Ну что лекарь, кидаем монетку, если эмиром к верху на право пойдем. Если лошадь выпадет тогда налево. Ну, а если на ребро встанет, прямо пойдем.

— Согласен, бродяга, только еще одно: в воздухе зависнет, вернемся обратно.

— Сплюнь болтун, не дай бог так и будет, тогда точно в него заново поверю.

— Кидай.

Звеня, монета подпрыгнула вверх, блеснула, и воткнулась в песок ребром.

— Значит прямо, — Ибрагим поднял монету, отряхнул и спрятал в мешочек, где заманчиво бренчали её подружки. Сказал: — Пошли, — И зашагал легкой походкой человека привыкшего ходить пешком. Я побрел следом, никогда не любил пустыню.

— Ибрагим!

— Что тебе?

— А как ты думаешь, кто сидел в зиндане у Юсуфа?

конец второй главы.

Глава третья

Меняем реки, страны, города…

Иные двери… Новые года…

А никуда нам от себя не деться,

А если деться — только в никуда.

Омар Хайям

— Ибрагим, сколько тебе раз говорить, я учился на лекаря, но мой учитель говорил, что знаний мало не бывает, поэтому так много знаю.

— Ага, как из тебя скромность вылезает, а ей тебя не учил учитель твой? А как закалить клинок на половину, чтоб оно осталось твердым и гибким?

Я задумался. Все мои познания в кузнечном деле заканчивались на том, что я видел её издали, не входя вовнутрь.

— Ибрагим, так нечестно.

— Что не честно? — Он наклонился, подобрал пару веток и бросил их в костер.

— Ты знаешь обо мне очень много и пользуешься этим.

В ответ он только хмыкнул, откинулся на свой мешок и закрыл глаза.

Я подобрал маленький камушек и бросил ему на грудь он открыл один глаз, посмотрел на меня.

— Что тебе от меня надо?

— Расскажи чего ни будь.

— И что ты хочешь услышать?

— Да, что угодно

— Ну, тебя к шайтану, — Послал он меня, перевернулся на бок и через пару мгновений уже спал.

Мы остановились в этом месте потому что здесь была возможность найти воду(мы её нашли), укромное место, и с топливом для костра проблем не было. Я тоже улегся, но сон не шел, встал и пошел за бархан, у подножия которого была наша стоянка. Потом взобрался на самый верх, уселся, на еще теплый песок и стал смотреть на море песка простирающееся предо мной. Полная луна начала свое восхождение по небосклону. Заскрипел песок под осторожными шагами, — Ибрагим, ну и зачем так подкрадываться, я тебя слышу.

— Ну, феник ушастый, все то ты слышишь.

— А ты топаешь как верблюд.

— Что не спиться?

— Уснешь тут, храпишь как буйвол в упряжке.

Он уселся рядом, поерзал устраиваясь. — Мухаммад, как думаешь, что здесь было раньше?

— Не знаю, могу только предполагать.

— Ну, а все-таки? Сам же говорил, что много умных тарактиров прочел.

— Трактатов, — Поправил я его. — Ибрагим, знаешь в сочинении одного греческого ученого….

— Очень?

— что очень?

— Очень ученого?

— Ибрагим, сам спросил, теперь с мысли сбиваешь, счаз спать пойду, а ты сторожить останешься.

— Ладно тебе обижаться, я пошутил. Говори.

— Пошли обратно, настроение пропало, приходят всякие Ибрагимы и всё заканчивается.

С этими словами я встал с песка и побрел обратно к костру, тускло мерцавшему у подножия песчаного холма. Спустившись, покопался в вещах, достал кусок сухого хубса и стал его грызть, слушая жалобы Ибрагима на мою бесчеловечность.