Лекарь
Шрифт:
На лице Ибрагима отразилось удивление, — Это как пропали? Пятьдесят тысяч это огромное количество людей, коней, верблюдов. Может потом, кто пришел из пустыни?
Я помотал головой в знак отрицания, прихлебнул остывшего, густого напитка.
— Ладно, тогда спрошу так, а известно, что они делали в оазисе Харга? Сколько припасов они собой брали? Были у них проводники? — В его голосе слышалось оживление.
— Любезный вы недавно спрашивали меня уж не участник ли я того похода, я ответил: что нет, — как я могу ответить на ваши вопросы?
— Мухаммад, у тебя на лице написано, что ты знаешь, давай дальше выкладывай.
— Правда что ли?
— Ну да, ты щуришь правый глаз, и улыбка ехидная становится, чуть-чуть. А ещё ты приплясываешь, достаешь бубен, стучишь в него, размахиваешь свитком, в котором сокрыта тайна. А еще…
— Вот трепло. — Я улыбнулся в бороду, прикрываясь чашкой с напитком.
— Мухаммад, как же тебя легко купить.
—
«Всё началось в день, когда Аллах, Милостивый и Милосердный, указал мне сочинение неверного, которое описывало историю страны нашей, и я задался себе вопросом, а где может быть это войско? И я так же подумал, что там должны быть золото, которым расплачивались с воинами. Я стал спрашивать старейших из старейшин, разговаривал с кочевниками, которые приходили к нам, подружился со многими из них. Вскоре меня уже считали как своего, и если встреча была в пустыне, то со мной делили воду и кров. Однажды я услышал о древнем кладбище, которое лежало далеко в стороне от оазиса, я спросил: А насколько оно древнее, и мне ответили, что настолько, что старики не помнят, кто там похоронен. Я попросил объяснить мне, где это? Они долго отказывались, говорили, что тревожить покой мертвых, великий грех, и что аллах за это обязательно накажет. Но я был очень убедителен, и настойчив. Мне дали проводника, и мы вдвоем пошли туда. Еще по дороге мне стали попадаться странные и непонятные вещи. Однажды, мы остановились на ночевку, я пошел собрать дров для ночного костра. Уже темнело и я старался сделать всё как можно быстрей. Собрав сучья в охапку, я уже собрался идти обратно, как у основания бархана мелькнул отблеск, сначала мне показалось что привиделось, но, подойдя ближе, увидел бок глиняного кувшина, очень большого, выступающего из песка. Я вернулся на стоянку, позвал проводника, и мы перенесли лагерь на это место. Пол ночи в свете костра, я раскапывал, под утро, когда усталость сморила меня, я сидел без сил и смотрел на это чудо, огромный кувшинище в полтора моих роста и в два обхвата. Я поспал, проснулся, когда солнце уже поднялось высоко и стало припекать, разбудил меня треск, с которым этот великан раскололся, и я увидел, как из него струиться песок, он вытекал как вода. И тут я понял, для чего он был нужен, в нем везли воду для войска. Проводник, видя с каким азартом, я раскидываю песок, стал мне помогать. И мы за пол дня работы откопали огромную, на два таких кувшина, повозку. Её тащили четыре верблюда, их мы тоже откопали и больше никого и ни чего не было. Я спросил, в какой стороне древнее кладбище и он указал мне направление. Я залез на самый высокий бархан и стал с него рассматривать окрестности, передо мной раскинулось море песка. Но я уже знал в куда шло древнее войско и тогда я стал внимательно всматриваться в то что видел. И судьба улыбнулась мне, милым оскалом старого черепа, выглядывающего из песчаной осыпи. Спустившись вниз спросил у проводника есть ли здесь поблизости вода, сможем ли мы остаться здесь на несколько дней?
Он рассказал мне про русло речки и пообещал проверить. Тогда я предупредил его, что до вечера мы остаемся здесь, но если он найдет её, тогда …. Тогда и поговорим. На этом мы расстались, я ушел бродить, он за водой.
Первым я решил проведать своего улыбчивого друга, он встретил меня, как наверно встречал всех кто проходил мимо, веселой щербатой улыбкой. Стал копать вокруг, нашел еще несколько костей, и вот это, с этими словами учитель положил на стол кусок чего-то зеленого, по форме и виду напоминавшее оружие. Мы выхватывали его друг у друга из рук. Когда все натаскались и насмотрелись, я завладел им и не расставался до самого конца рассказа учителя. Казалось, что оно проснулось и пытается говорить со мной на непонятном мне языке, мне слышались гортанные крики людей, зарево пожаров, и кровь, стекающую по клинку, это всё настолько завораживало, что я не мог его оставить одного.
Постепенно я стал слышать голос учителя продолжавшего рассказ.
К вечеру я нашел ещё огромное количество костей, бронзовые ножи, куски панцирей, по черепам я насчитал почти тысячу человек, мой проводник, пришедший вечером, стал говорить, что на старом кладбище, всё точно так же разбросано, и там такие же зеленые куски бронзы и кости, кости, много костей, даже больше чем здесь. Я спросил насчет воды, и его сморщенное лицо расплылось в улыбке, он нашел воду и даже много. Мы смогли бы здесь прожить с неделю, не отказывая себе ни в чем, но вот с продуктами было плохо, честно говоря, вараны уже надоели, а проводник умел добывать только их. Всё что я нашел, так это была пара золотых монет, и горсть медных, очень старых и никому не нужных комков зеленовато бурого цвета. На следующий день мы вышли. Шли три дня и вскоре добрались до этого старого кладбища. Всю дорогу пока ехали, мой глаз замечал всякие неправильности и, покопавшись там, я находил все те же старые кости. Мне казалось, что я иду по пятам умирающего войска, на каждом шагу, куда бы не повернул голову, взгляд натыкался на белые, отполированные песком и ветром, кости. Я не останавливался, а проезжал, мимо, смотря на все это с высоты своего верблюда.
На подходе проводник предупредил меня, что воды там нет, и найти её негде, а ближайший источник в двух днях пути отсюда и поэтому мы пробудем здесь всего до вечера и потом уйдем в сторону оазиса Харги. Я спросил и сколько дней до него, и был удивлен, когда услышал что всего три дня. Я не буду рассказывать о том, что я делал, всё равно это не интересно, но могу сказать, что мне посчастливилось найти одну вещь, которая возможно прольет свет на пропавшее войско. На обратном пути у меня было время обдумать все, что я видел.
Измученные жаждой люди шли под палящими лучами солнца по раскаленному песку, им казалось, что бронзовое оружии которое они несли в руках, начинает плавиться и по каплям стекать, обжигая кожу. Обезумевшие люди срывали его с себя, отбрасывали в сторону и с яростью втаптывали глинистую, потрескавшуюся от жара землю. Другие шедшие до этого молчаливо, смотрели вокруг красными, налитыми кровью глазами, ни говоря, ни слова вдруг сворачивали с дороги и исчезали в пыли поднятой проходящим войском. Сначала пали все лошади, они молча легли и больше не встали, безропотно приняв удар судьбы из-за ошибки человека который привел из сюда на погибель. Потом стали громко кричать верблюды, в один из дней они отказались идти дальше. Но люди шли, шли вперед, к своей гибели и она не преминула наступить, огромная песчаная буря обрушилась на несчастных, они сбивались в огромные кучи, накрывались с головой всем, чем можно было накрыться. Но многие продолжали брести дальше, не обращая внимания на песок, летающий по воздуху со скоростью самой быстрой птицы. Они падали лицом ниц и очень скоро исчезали с глаз людских. Они были все там, в этой пустыне, в тот раз она взяла большую жертву и боги были довольны. В течении нескольких лет шли дожди. Этой влагой наполнились многие внутренние водоемы, и спустя десять лет благоденствовала»
Когда я закончил свой рассказ, мы долго молчали. Каждый по-своему переживал то, что он услышал. Посмотрел на свою пустую чашу и попросил Ибрагима сделать ещё напитка.
— Твой учитель говорил что он нашел Там. — Ибрагим поставил турку на огонь и смотрел, как в ней закипает вода.
— Нет, сначала он был очень озабочен, искал, кто может ему прочесть старые письмена, но потом случилась напасть, следом другая, и мы были вынуждены уехать из того города.
В последний раз учитель напомнил о своих поисках буквально в двух словах, он сказал, что теперь точно знает, почему его полгода за нос водили, вокруг этого кладбища. И когда я поинтересовался, он пояснил что бадауины, сам грабили это место на протяжении многих лет и только когда увидели и узнали, что он просто одержим поиском, но ему ничего не надо, только после этого ему показали это старое захоронение. Всё что он привез оттуда, это с десяток золотых монет, горсть медных. И это странное бронзовое оружие.
И непонятный свиток, он долго бился с ним, пытаясь прочесть, что было там начертано. И знаешь, я только сейчас по прошествии стольких лет начинаю понимать что большая часть бед связанна именно с этим свитком, который стал проклятием всем нам.
Ибрагим протянул мне турку и налил из неё в подставленную чашу, кофе. — Мухаммад, может ну её, вспоминать, всякие гадости да еще на ночь глядя, а то ещё Иблис приснится.
Я был благодарен ему за это предупреждение, но в голове уже крутились всякие несуразицы, на которые тогда не было времени, обдумать. А сейчас оно пришло.
— Ибрагим, ложись спать я посижу, всё равно теперь я не усну. — Я закинул голову, вверх, всматриваясь ослепительно яркие, белые звезды, светившие на иссиня-черном, ночном небе.
Рядом послышался скрип приминаемого песка, шуршание одежды, вздох, усталого человека и через пару мгновений ровное посапывание. Уснул. Я всегда поражался этому качеству и даже спросил его об этом, на что он сказал: Мой друг, когда из тебя пытаются сделать воина, то тебе не дают житья гоняют как малого жеребенка с утра до вечера, а иногда и по ночам, так что начинаешь ценить каждую минуту, и как только говорят что можно спать, надо засыпать как можно быстрей.