Лекарь
Шрифт:
Я понизил глосс и склонился к его хитрой роже, — Сара знает о твоих похождениях?
— Что — ты. Что — ты, мне тогда будет грозить принудительная кастрация и тебе кстати тоже.
— А я здесь причем? Он блудит, на сторону ходит, а Сара должна…
— Как при чем, а кто её в заблуждение вводил, сказки рассказывал всякие, знаешь, она до сих пор верит в ту историю с разбойниками, которые нас поймали и в гарем продать хотели, но мы с тобой отбились.
— Угу, особенно ты обивался, да так что я тебя только на третий день вытащил. Меня очень
Исаак, ишак обрезанный, а мне ведь тогда за тебя с десяток динаров перепало.
— И где моя доля?
— Вот морда иудейская, уже не помнишь, как веселились через месяц?
В ответ на мои слова он оглушительно расхохотался, хлопнул меня по плечу, — Мухаммад, как зовут твоего друга, и я сейчас пошлю старшего, он его приведет сюда.
Он стал серьезным, посмотрел мне в глаза и произнес довольно мрачным тоном, — Сара пока держится и даже что-то делает по хозяйству. Но я вижу, что ей это очень тяжело и один раз даже застал её плачущей. Представляешь. Сара и слезы. Я всё помню, но прошу тебя как друга, сможешь полечить её? Если не вылечить, хотя бы облегчить ей страдания.
Я стоял и смотрел на него в молчании, а в голове билась мысль.
«Опять город, опять женщина, и что в этот раз будет?»
— Мухаммад. Не молчи, ответь мне, ты посмотришь Сару?
— Его зовут Ибрагим, и он должен был уже купить верблюдов. К вечеру мы хотели уйти на север. — Я рассказал, где можно найти нашу стоянку. — И придется тебе, жадная морда в качестве оплаты моих трудов, кормить верблюдов.
На что он махнул рукой заявив: что больше чем есть, они не смогут съесть.
— Значит, ты согласен?
— Исаак, только одно условие и без него я откажусь, и пусть ты возненавидишь меня.
— Что за условие?
— Я живу в твоем доме, и никто не знает что я здесь!
— Ухты, перебежал дорогу Эмиру или самому Султану? Это где ты успел напроказничать?
— Исаак, давай соглашайся и мы потом поговорим.
— А кто твой друг? Судя по имени, я с ним одной крови.
— ИСААК!! — Я повысил голос. — Хочешь, предскажу, как ты умрешь?
Он замолчал, обиженно запыхтел, но в глазах блестела тысяча вопросов, он открыл рот …
— Исаак. ДА! Или. Нет!
В его взгляде была мольба: Ну еще один вопросик.
— Нет, Исаак, не надо. Ты согласен с моим условием?
— ДА! — Выкрикнул он мне в лицо, — Чтобы тебя мусульманские черти в ад утащили. Нельзя так измываться над своим старым другом.
Продолжая ворчать, он подошел к двери ведущей во внутренний дворик, приоткрыл её, что крикнул, переговорил с подошедшим юношей. Он выслушал, кивнул и ушел. Исаак повернулся ко мне. — Мухаммад, Уважаемый друг мой, прошу тебя почтить своим присутствием мой дом и отведать пищи.
— Я благодарю почтенного Исаака за его приглашение и с удовольствием его принимаю.
Мы оба рассмеялись, обнялись и пошли нему домой.
— Сара! Сара! Ты посмотри, кто к нам пришел? — Разнесся зычный голос Исаака.
Со стороны маленькой кухни, устроенной в дальнем углу, донеслось — Опять!
Опять, подобрал какого ни будь пьяницу и притащил его, пытаясь разжалобить моё больное сердце. Ни чего у меня нет, забирай своего друга и проваливай. Старый пьяница, О Яхве, всем достались мужья умные и трудолюбивые, а мой только в тенёчке, с кувшином вина, сидеть может. Ты ходил к соседу Али? Принес, что я тебя просила? Ты бездельник Исаак. Моя мама правильно говорила: — Доченька не выходи за него, он будет тебя обманывать ….
Рядом со мной раздался возмущенный крик — Сара!
— Что Сара! Я уже много лет Сара.
— Иди сюда!
— Сам иди сюда, у меня руки в муке. И не ори так, что за привычку взял, кричать, подойди и скажи.
Исаак, стоящий рядом со мной, сплюнул и прошипел тихим голосом, — Вот короста. Пошли, а то будет вопить как труба иерихонская, пока не увидит, кто пришел.
Мы прошли через двор и отодвинув занавеску вошли, — Сара! И ты будешь говорить, что я плохой муж, смотри, кого я привел.
Женщина сидела на низенькой лавочке, перед каменной плитой, на которой раскатывала тесто. Рядом дымила углем, небольшая печка, на которой стоял котелок и от него распространялся ароматный запах, апельсинов и мёда.
Повернувшись, она сначала молча смотрела, не узнавая, потом побледнела и ахнула.
— Мухаммад, — Прижала руки, к груди, перепачкав одежду. Потом проворно вскочила и, взвизгнув, как маленькая девочка, обняла меня.
— Мухаммад. Ты вернулся. На совсем? Ты женился? У тебя есть дети? Где так долго пропадал? Мог бы и весточку прислать. А у нас и Исааком четверо, и все мальчики. Старший скоро внуками порадует. Ну что ты молчишь?
— Сара, — Прохрипел я полузадушено, — То, что не удалось врагам моим, удастся тебе. Отпусти меня, и я тебе поведаю о своих странствиях.
Она отстранилась от меня и стала суматошно вытирать руки и отряхивать одежду.
— Ты так неожиданно исчез, я не знала, что и думать. Доходили разные слухи. Говорили, что ты попал в плен и тебе отрубили голову. Что сгинул с караваном, вас в пустыне застиг самум. Правда, потом выяснилось, что это про другого Мухаммада. Тебя не было столько лет, а ты ничего не хочешь рассказывать.
— Сара! Исаак сказал мне, что у тебя сегодня очень хорошо получилась баранина с чесноком.
— Жаль что этого барана, нельзя приготовить, а то бы давно к столу подала. Идите в комнату. Я сейчас на стол соберу, ты с дороги проголодался, наверно. Исаак веди его в дом, что ж ты на кухню гостя привел.
Исаак молча потянул меня за рукав. Потом не выдержал и проворчал, — Не приведи я его сюда, житья не дала бы потом.
Мы выходили под слова Сары, высказывающей вслух все, что она думает о своем муже.