Лекарские сказы, Ратобор Наталья

Лекарские сказы

на обложку

Ратобор Наталья

Шрифт:

В квебекских школах ввели секс-просвет с пяти лет – але, «продвинутые» родители, поддержавшие нововведение, и на вас лежит ответственность за поломанные будущие судьбы от природы нормальных, но со временем развращенных детей. Не осужу грешника, но грех – бессомненно.

В школе – скандал: наш внук прыгает на переменке по столу и гордо демонстрирует содержимое штаников – наглядное пособие к уроку по секс-просвету. А вы чего ожидали, товарищ педагог? Скорый и непосредственный результат ваших лекций – примите и распишитесь. В музее науки – малыш прежде прочего подбегает к изображению беременной на разрезе и все нам подробно объясняет. Пятилетний

наш ангел.

По канадской армии разосланы электронные письма: все приглашены на торжественное построение с поднятием флага «гордости» – цветов радуги. Большая тошниловка – только от жовто-блакытного. Зачем сперли у детишек разноцветный символ радости и невинного детства!?

Женщина-врач провожает ближайшую подругу, талантливого художника (и книжного иллюстратора моей книги). Та уезжает из Канады обратно в Эстонию. Не прижились, так бывает.

У супруга художницы своя трагедия жизни: он – бывший католический монах-священник из Доминиканской республики. Влюбился в восточную девушку с пост-советского пространства, отступил от клятвы.

Раскольники из «истинно-православной» взялись обработать «святого отца» – и только напугали своим бешеным неистовством. И тут стукнул кризис средних лет. Надеюсь, все у вас еще сложится...

Продолжение. Не сложилось. Внезапно отошел в иной мир супруг, перебравшийся с семьей уже в Польшу. Оставив в неприкаянной горести жену и сына. Хрупка наша жизнь, и странники мы в ней...

Как вышло, что за этого инославного мужчину молились в далеком Свято-Елизаветинском скиту православные монахини?

Мужчина забрел на прием в нашу частную клинику с остро воспаленным желчным пузырем – и не совсем стабильными данными... чуть температурки, чуть чаще пульс... Отпустила я его на все четыре – с направлением к хирургу, но не в приемник, а надо бы срочно в больничку!

Осознаю ошибку, протягивается рука к компьютеру – «Матушка, дорогая... Зовут его так-то.. выручайте! Помолитесь!». Знаем, что в Квебеке лист ожидания к хирургу – на месяцы тянется. А этого пациента – раз – и прооперировали в течение недели! Удача выпала: другой пациент от своей очереди отказался.

«Молится за вас кто?», – подавив толерантное смущение (тема-изгой!), робко вопрошаю выздоравливающего. Тот кивает: «У меня мама очень набожная...». Теперь ясно, чьими молитвами ты удостоился горячего поминания нашими монахинями! И доброго исхода болезни. Материнская молитва – со дна моря достанет.

Архаровцы, убежденные в собственном бессметрии – не пренебрегайте велосипедными касками!

С того дня – ношу сама и убеждаю свою семью. Со дня доставки к нам на реадаптацию молодого, наполовину парализованного парня с половиной черепа. Отчаянного велосипедиста. Конечно, Канаду величают «страной непуганных велосипедистов». Но это изрекают те, кто не заглядывал к нам в закулисье – где собирают жертв дорожно-транспортных происшествий.

Но парень верит в свои силы и быстро эволюционирует. Молитвы моего духовника ему в помощь. Прогрессирует! Умудряется немного пройтись с ходунками.

В отличие от этого дедули лет под семьдесят, подрабатывавшего бригадиром, переводящим школьников через дорогу. И угодившего под колеса, закрыв собою ребенка.

С медицинской точки зрения он сохранен – а вот поди ж

ты, не верит в свои силы и не встает с кресла-каталки, уж наши физиотерапевты и психологи упарились с ним. Велика власть моральной силы.

Плачущая мать-старушка у меня на приеме: сынок ее, разменявший четвертый десяток, когда-то заботливый муж и отец двоих деток – бросает семью и перебирается жить к ... любовнику! Объявляет себя голубым. О времена! О нравы! Страшная ситуация. Остается матери только Бога молить.

Осторожнее, товарищи, с назначением наркотических средств: на экпертизу ко мне заявляется заторможенная мадам, у которой напрочь отсутствует былая концентрация внимания. Она беспокоится, не заболела ли Альцгеймером – регрессия налицо: память никудышняя стала, сооброжалка никуда не годится.

При беглом анализе принимаемых лекарств закрадывается догадка о передозе сильнодействующих наркотических, выписанных молодой коллегой, вчерашней студенткой, для хронической боли уж не помню чего... Вызываем на провод коллегу, объясняемся... Постепенно убираются дозировки – и дамочка «чудесно» излечивается от симптомов деменции.

И на работку теперь пора, такова роль врача, выполняющего экспертизу.

Эта юная замужняя женщина подсажена на наркотики собственным мужем. Начало банальное – выписали в приемнике наркотики от... головных болей! Потом уж мерзавцу-токсикоману стало легче ее «раскручивать» на повторные визиты к врачам за сильнодействующими... Доктора отписывали рецепты, не глядя. Сейчас маленько «завинчивают гайки» в этом смысле – вполне своевременно и уместно. Слишком легко доступны, добрая часть на черном рынке оказывается. В противовес российской медицине, где наркотические лекарства выписывать врачи боятся, как огня. А все хорошо в меру.

Сорокалетний мужчина ослеп много лет назад в результате дорожной травмы. Теперь он оказывается на больничной койке в результате вовремя ухваченного за хвост рака кишки. В итоге – калоприемник на животе, за которым требуется внешний уход: больной ведь напрочь слеп. Из отделения реадаптации рвется домой, да кто ж его, родимого, отпустит, когда человек несамостоятелен.

На собрании эрго- и физиотерапевтов вношу крамольную мысль: даже если больной неудачно поменяет мешок калоприемника и выпачкается в отхожих массах, вряд ли он от этого тут же скончается. А на дом планируются ежедневные визиты медассистентов, для поддержания гигиены и выдачи лекарств. Так что, коллеги, обучайте его на ощупь надевать перчатки и менять мешок. Страшно в таком возрасте очутиться в доме престарелых, среди безнадежных больных.

По закону подлости, решительным образом суицидно настроенные личности появляются на пороге медицинских кабинетов главным образом в пятницу пополудни, перед самым уходом врача, когда уже сняты халаты и выключены компьютеры. И вот, извольте отвечать доктору: есть ли в семье случаи суицидов, радует ли что еще в жизни, импульсивен ли ты по жизни, в каких отношениях с алкоголем, написано ли прощальное письмо, розданы ли личные вещи, а как именно это событие грезится, а навязчивы ли видения, и какой имеется доступ к оружию… Неотложка не поспевает – в городе полнолуние, претендентов хватает, так что кукуем за душеспасительной беседой пару-тройку часов… Персонал давно дома, одни мы в клинике. Клятва Гиппократа придавила, не отвертишься. Риск признан высоким – сам до больнички не доедет. Хоть ты его до приемника лично вези. Хорошо, что пришел. Пока. Так или иначе, в подобной ситуации уж лучше “перебдеть”.