Лекарство от любви

Вуд Алекс

Мэган больше не настаивала, потому что портить отношения с Глэдис, и без того напряженные после инцидента с разбитой посудой, не хотелось.

Распределением рабочей силы в поселке ведала Кэтрин, вечно хмурая, всем недовольная негритянка. Мэган заранее предупредили о ее дурном характере и неприязни к новеньким. Положение ухудшало еще и то, что профессия Мэган была абсолютно бесполезна в поселке.

— Кем была раньше? — грозно спросила Кэтрин, раскрыв толстую потрепанную тетрадь, где были записаны имена и занятия всех сестер.

— Я театральная актриса. Мэган Холланд.

Но она напрасно надеялась, что ее громкое

имя произведет впечатление на Кэтрин.

— Актриса, — проворчала Кэтрин, записывая имя и профессию Мэган. — Самое бесполезное занятие. Что ты умеешь делать?

— А что нужно?

Кэтрин окинула ее недобрым взглядом.

— Ты умеешь шить?

— Пуговицу пришью, если нужно.

Кэтрин хмыкнула.

— Мясо коптить на зиму сможешь? Дрова рубить? Кур резать?

Мэган содрогнулась.

— Так что ты умеешь?

— Я буду делать все, что вы скажете, — твердо ответила Мэган. — Я научусь.

Кэтрин гаденько усмехнулась и отправила ее ухаживать за курами.

Каждое утро Мэган поднималась ни свет ни заря, натягивала джинсы, единственное воспоминание о прошлой жизни, завязывала волосы косынкой и отправлялась с двумя товарками по несчастью чистить клетки, насыпать зерно, наливать воду, собирать яйца. Поначалу голова кружилась от невыносимой вони, но Мэган видела, что Шейла и Агнесс бестрепетно и ловко справляются с работой, и старалась брать с них пример.

Через две недели, разглядывая себя в зеркале, Мэган убедилась, что от прежней Мэган Холланд остались одни выразительные темные глаза и пышные волосы. Все остальное изменилось до неузнаваемости. Светлая кожа Мэган, которая так легко покрывалась румянцем, дочерна загорела, нос шелушился и облезал. От грязной работы руки загрубели и покрылись цыпками, и Мэган казалось, что вся ее кожа пропиталась запахом вонючего курятника. Но за время, проведенное в поселке, она сделалась удивительно равнодушной к своему внешнему виду. В Нью-Йорке ее лицо и тело были своеобразным товаром. Она играла красавиц и должна была быть красавицей, чтобы нравиться и привлекать внимание. Здесь, в затерянном лесном поселке, она была такой же, как остальные сестры, серой рабочей лошадкой. Никому не было дела до того, в каком состоянии их ногти и прически. Они думали лишь об одном — как лучше выполнить свою работу и угодить Наставнику.

Пожалуй, я радоваться должна, что стала похожа на пугало, размышляла Мэган, собирая испачканные куриным пометом яйца. Меньше вероятности, что он будет ко мне приставать.

Работая в курятнике недалеко от главных ворот, Мэган видела, что в воротах есть небольшая калитка, через которую входили и выходили сестры. Охранницы, крупные мрачные тетки, беспрепятственно впускали и выпускали их. Узнать их было почти невозможно — все сестры до глаз были укутаны платками. В руках они держали небольшие плетеные корзиночки и бидоны. Но Мэган знала, что под одним из платков обязательно скрывается Дженна, главный специалист поселка по лекарственным травам.

— В лес опять пошли, — с завистью сказала однажды Шейла, глядя им вслед. — За грибами или ягодами.

Шейла была веснушчатой ирландской девушкой, с которой Фрэнк познакомился в Чикаго. Она вкалывала на заводе, чтобы заработать денег для любимого. Наставник открыл ей глаза на ее несчастную жизнь и на предательство мужчины, который жил за ее счет

и бесстыдно изменял ей. Бедная девушка была счастлива бросить все и отправиться в Юту вслед за Наставником. Шейла никогда не унывала и не боялась никакой работы. По мнению Мэган, у нее был только один недостаток — она, как и остальные сестры, была фанатично предана Наставнику.

— Эх, я бы по лесу погуляла с радостью, — вздохнула Шейла.

— Дура, — бросила их напарница Агнесс. — Там тебя мошкара с потрохами сожрет.

— Их же не жрет, — обиделась Шейла.

— Есть какие-то средства, чтобы комары не кусали, — поддержала ее Мэган.

Агнесс в отличие от простодушной Шейлы была себе на уме. Худая высокая девушка, единственным достоинством которой была красивая гладкая кожа, она держалась очень высокомерно и ничего о себе не рассказывала. Мэган знала только, что Агнесс ее не настоящее имя и что Наставник привез ее откуда-то с Аляски. Агнесс работала очень неловко, без охоты, и у Мэган даже в первый день получалось намного лучше. Обо всем она говорила с презрительной усмешечкой, и тем удивительнее был в ней контраст между обычным безразличием и восторженным исступлением при одном упоминании о Наставнике.

— Всех средств-то один платок, — сказала Агнесс с иронией.

— Все равно в лесу хорошо, — упорствовала Шейла. — Хотела бы я по нему прогуляться.

— И я, — автоматически произнесла Мэган.

После работы она заглянула к Кэтрин и попросила отправить ее вместе с другими сестрами собирать травы в лесу.

— С курятниками мы почти закончили, — объяснила она. — Я могла бы пойти в лес после того, как насыплю зерна.

— Нет. Тебе нельзя выходить за ограду.

— Почему? — опешила Мэган. — Все выходят. Мне Фрэ… Наставник сам говорил, что можно.

— Не все, — покачала головой Кэтрин, и в ее маленьких глазках промелькнула насмешка. — А только те, кому позволяет Наставник. Ты не из таких. Твое место в поселке. Завтра пойдешь к Джулии, будешь месить тесто.

Через несколько дней после того, как обладательницу престижной театральной премии переквалифицировали в подручного пекаря, Фрэнк вернулся в поселок.

С самого утра среди сестер царило невероятное возбуждение. Мэган казалось, что уравновешенные, спокойные женщины внезапно превратились в обитательниц сумасшедшего дома, одержимых одной-единственной идеей. Все старались хоть как-то принарядиться. На свет божий были извлечены цветные шали и прозрачные шарфики, кружевные блузки и даже пара коротких юбок — скудные обломки прошлой жизни. Мэган удивлялась тому, что сестрам удалось сохранить старую одежду в относительно приличном виде. Ее собственная за время работы в курятниках превратилась в лохмотья.

Ближе к полудню за главными воротами резко прозвучал клаксон. Охранницы немедленно кинулись сдвигать с места гигантский засов, а сестры, бросив работу, поспешили изо всех щелей встречать Наставника. Зараженная всеобщим волнением, Мэган тоже вышла на улицу.

Ворота открылись, и на площадь въехал знакомый внедорожник. Мэган на секунду представила, как тайком забирается на заднее сиденье, прячется там и беспрепятственно уезжает. Потом так же незаметно выбирается из машины и просит о помощи, а через несколько дней возвращается в Нью-Йорк. У нее защипало в носу. Каким заманчивым и недостижимым было спасение!