Лексикон демона
Шрифт:
— Не смей, — сказал Ник, мрачно глядя в затылок брату. Алан вздрогнул от неожиданности, но тут же расслабился. — Не делай так больше. Ладно?
Алан протянул руку и взял Ника за плечо. Тонкие пальцы лишь наполовину сомкнулись на бицепсе.
— Обещаю никогда впредь не ставить на себя колдовских меток ради спасения смазливых розововолосых девиц и их братьев.
Ник навис над ним, не решаясь ни уйти, ни остаться, и хрипло произнес:
— Смотри мне.
Алан предложил подвезти его в школу. Ник ответил, что лучше проедется на метро. Брат согласился — видно, и впрямь неважно
Анзу дал ему имя врага: Круг Обсидиана. Круг Черного Артура. Однако Ник не знал о том, насколько они сильны и где разыскать их. Времени ждать до следующей Ярмарки не было. Он нарисует простой круг вызова и станцует еще раз — один. Ему нужны были ответы. Нужен был второй демон — Лианнан.
На одной невзрачной камденской улице, за методистской церковью, был серый пятачок, заваленный строительным мусором. Там же стояла большая железная коробка, куда сбрасывали всякую дрянь. «Утром рабочего дня вряд ли кому придет в голову туда заглянуть», — решил Ник.
Он аккуратно нарисовал мелом (стянутым из художественной лавки) круг вызова и ограничивающие линии. Взял несколько защитных амулетов Алана и аккуратно разложил по периметру. Нужно было убедиться, что круг выдержит. Ник хотя и был готов рискнуть, но не до такой степени. Если демон вырвется на свободу, никем и ничем не связанный, может случиться конец света.
Пока что Ник ставил на кон только себя. У него не было ни жар-плода, ни партнерши, ни опыта общения с демоном. Одна ошибка — и тот овладеет им. А если ему нечего будет предложить, Лианнан не явится вовсе. Впрочем, он мог бы поспорить, что явится. Она всегда была рада придти на зов. Или так казалось.
Конечно, назвать ее женщиной можно было только условно. Она принимала эту форму, чтобы обманывать людей, но Ник решил, что будет легче представлять ее именно так. Ему уже случалось зазывать девушек. Проще простого: главное, подавать правильные сигналы, будь то в классе, клубе или на улице. Особый взгляд, особая поза и полная уверенность в том, что девчонка клюнет — вот и весь секрет.
Ник не принес меч, но выложил кинжалы, прежде чем ступить в круг, обозначая, что предает себя демону и приглашает на встречу. Он не мог позволить себе волноваться по мелочам — не смазались ли полосы мелом, отмечающие границы между мирами или линии сообщения. Если отвлечься от танца, она не явится.
Отбросив серую правду лондонского пасмурного неба, он стал думать о ночи, вспоминать вкус жар-плода, вкус девичьих губ, танец Мэй и отсветы ярмарочных фонарей на ее коже. Как всегда, тяжелее всего давались нужные слова. Ник сглотнул и услышал собственный голос, который не завлекал, а скорее приказывал. Впрочем, с девчонками это иногда срабатывало.
— Я призываю ту, что назвалась Лианнан! Ту, что любит воду и живет во льду, что невидимой следует за мужчинами и сводит с ума. Ту, чье лицо манит путников сквозь буран на погибель. Я призываю Лианнан!
Он думал о ночных упражнениях с мечом, сведя все помыслы лишь к движениям стали в ночи. Танцевал, представляя себе схватку, напрягая мышцы до боли, пока в голове не осталось только одно желание совершенства. Идеального убийства, совершенного поцелуя. Тогда он запрокинул голову, выгнул спину и призвал Лианнан всей душой.
Когда Ник открыл глаза, вокруг все было по-прежнему: серый асфальт, облупленная стена и меловые линии, будто дети играли в классики. Еще один удар сердца, один вздох отчаяния — и вдруг из одной линии показалось прозрачное пламя. Оно было почти невидимым, бесцветным, как если бы вода научилась гореть. Пламя росло, высилось, и вот из его столба поднялась Лианнан, опустив голову, словно восстающая из моря богиня. Потом огонь выплеснулся в круг, накатил мягкими волнами, и Лианнан предстала перед Ником. Талисман тут же испустил такой разряд боли, что Ник охнул.
Лианнан улыбнулась — та, которую почитали легендой в краю, где люди готовы были идти сквозь стужу и тьму за ее улыбкой. Она была ослепительна, но для полного совершенства излишне бледна. Эта бледность окутывала ее, словно вуаль. Глаза под ней теряли цвет, яркий огонь волос казался припорошенным инеем.
— Давно мы не разговаривали, — произнесла она.
Ее голос прозвенел колокольчиками Ярмарки Гоблинов. Ник сложил руки на груди и воззрился на Лианнан. Он знал, чем меньше он скажет, тем труднее будет его провести.
Она наклонила голову.
— Тебе нравится? Помню, тебя всегда привлекали рыжие волосы.
Вообще-то Нику больше нравились блондинки, но сейчас это мало что меняло. Она видела на его месте другого, кого-то, кто умер много веков назад и, возможно, от ее руки. Для демонов люди почти на одно лицо.
— У меня к тебе два вопроса, — буркнул Ник. — Я понимаю, что танцую без партнера и жар-плод не принимал. Скажи, что ты просишь за ответы.
— Чего прошу, — прошептала Лианнан гулко, как шум водопада. — Я отвечу на один вопрос, если ты снимешь оберег.
Никто не танцевал без защиты: демон мог ставить метки так же запросто, как и снимать. Ник понимал, что Лианнан исчезнет, если он откажется. Сегодня она выбрала соблазняющее, а не грозное обличье. Возможно, ее удастся вовремя остановить.
Ник кивнул и впервые за восемь лет снял талисман, отбросил его в сторону. Казалось бы, теперь он беззащитен, но Нику стало только легче. Он носил талисман, несмотря на вечное жжение в груди, которое в присутствии демонов или колдовства превращалось в сущую муку. А теперь боль исчезла, и он блаженствовал. Новая свобода только укрепила его веру в себя. Теперь обереги были ему не нужны. Он мог одолеть демона своими силами.
Ник посмотрел на Лианнан и улыбнулся. Ее лицо тоже озарилось улыбкой — прекрасной и печальной. Едва уловимо сверкнули острые зубы. Она потянулась к нему. На лезвиях ногтей играл глянец. Они были изо льда.
— Теперь я могу прикоснуться к тебе, — сказала она.
Захоти Ник воспротивиться, он бы вышел из круга. Вместо этого он позволил себя обнять. Вышло не так уж плохо, учитывая обличье Лианнан. Можно было представить на ее месте любую девчонку — так она никла к нему всем телом, заглядывая в глаза. Одна ее рука обвивала его шею. Только пальцы были холодны и остры, как сосульки.