Ленин (Глава 1)
Шрифт:
В последней части многостраничного письма, с пометой «Воскресенье, вечером», она пишет, что знакомые зовут ее «исчезнувшей Джокондой». Много пишет о ее предстоящем докладе, спрашивая: «Когда будешь писать мне о делах, то как-нибудь отмечай, о чем можно говорить КЗО (Комитет заграничных организаций РСДРП. – Д.В. ) и чего говорить нельзя…
Ну, дорогой, на сегодня довольно – хочу послать письмо. Вчера не было письма от тебя! Я так боюсь, что мои письма не попадают к тебе – я тебе послала три письма (это четвертое) и телеграмму. Неужели ты их не получил? По этому поводу приходят в голову самые невероятные мысли. Я написала также Н.К., брату, Зине (З.И. Лилина – жена Зиновьева. – Д.В. ).
Неужели
Крепко тебя целую.
Твоя Инесса»{152}.
Едва ли стоит комментировать это письмо. Оно в высшей степени красноречиво. В частности, письмо ставит вопрос об истинных причинах отъезда Ленина из Парижа. Не случаен намек Арманд на то, что она «обошлась бы без поцелуев», лишь бы «видеть тебя» и «это никому бы не могло причинить боль». Видимо, эфемерное, летучее, косвенное, часто «заочное», но постоянное и властное присутствие Инессы в семье Ульяновых встречало поначалу естественное сопротивление Надежды Константиновны.
О том, что отношения «втроем» складывались непросто, свидетельствуют, в частности, и многозначительные строки из писем Ленина к Инессе. Многие из них, как нам удалось установить, просто исчезли (во имя святости вождя), в иных сделаны купюры.
В письме Ленина к Арманд 13 января 1917 года, опубликованном в 49-м томе Полного собрания сочинений, сделана купюра. После слов «Дорогой друг!» изъята фраза: «Последние Ваши письма были так полны грусти и такие печальные думы вызвали во мне и так будили бешеные угрызения совести, что я никак не могу прийти в себя…»{153} Дальше в том же духе. Ленину – пуританину по натуре в семейных отношениях, видимо, очень нелегко давалась эта связь, далеко вышедшая за границы простой дружбы. А Арманд, привыкшей отдаваться своему чувству без остатка и ограничений, была невыносима роль тайной «подруги» Ленина.
Подобных купюр в Полном собрании сочинений много. В том же январе 1917 года, но через неделю, 23-го числа, Ленин пишет (конечно, и здесь купюра в 49-м томе): «Дорогой друг!.. По-видимому, Ваш неответ на несколько моих последних писем указывает – в связи с кое-чем еще – на некоторое измененное настроение или решение или положение дела у Вас. Последнее Ваше письмо содержало в конце два раза повторенное слово – я пошел, справился. Ничего. Не знаю уже, что думать, обиделись ли Вы на что-либо или были слишком отвлечены переездом или другое что… Боюсь расспрашивать, ибо, пожалуй, вопросы Вам неприятны, и потому условлюсь так, что молчание Ваше по этому пункту я понимаю именно в том смысле, что расспросы Вам неприятны, и баста. Я тогда извинюсь за них и, конечно, не повторю»{154}.
Вся эта абракадабра понятна только двоим очень близким людям, какими были Владимир Ульянов и Инесса Арманд. Но им приходилось всегда считаться, что была и Надежда Крупская.
Краковское «сидение» Ленина, как известно, окончилось накануне Первой мировой войны арестом 26 июля (8 августа) в Новом Тарге в связи с подозрением в «шпионаже». Но тут же включились в дело социал-демократы З. Марек, Ф. Кон, Я. Ганецкий, В. Адлер с просьбой к австрийским властям освободить Ленина (Ульянова) как «врага царизма». Советская историография факт менее чем двухнедельного содержания Ленина превращает в акт огромной революционной доблести, когда «Ленин находится в тюрьме в Новом Тарге; обдумывает задачи и тактику партии большевиков по отношению к начавшейся империалистической войне; беседует с заключенными крестьянами, дает юридические советы, как быстрее и правильнее добиться решения их судебных дел, пишет для них прошения, заявления и т. п.»{155}.
Австрийцы еще не знают, что Ленин, особенно в конце бессмысленной войны, будет фактически активным союзником центральных держав. Ленин ненавидел и царя, и кайзера. Но в разной степени. Как писал А. Шляпникову лидер большевиков в октябре 1914 года, «царизм во сто
Через пару недель Ленин с Крупской уже в Швейцарии, останавливаются сначала в Цюрихе, затем переезжают в Берн. Конечно, там Ленин вскоре встречается с Арманд… Как сообщается в «Биографической хронике», он предлагает делать рефераты, «вести работу по сплочению левых социалисток разных стран», помогает ей готовить публикацию для работниц, даже «критикует план ее брошюры», уполномочивает молодую большевичку принять участие в Международной социалистической конференции молодежи и поручает многие другие партийные дела. Но мало сообщается, что она очень частый гость Ульяновых, много гуляет с ними, музицирует для Ленина, приезжает в Зеренберг, где отдыхают лидер большевиков и его супруга.
Здесь семья Ульяновых становится меньше. В марте умирает мать Крупской. Надежда Константиновна вспоминала, что старушку «тянуло в Россию, но там не было у нас никого, кто бы о ней заботился». Старуха часто спорила с Лениным, но в целом мир они сохраняли. Умерла тихо и незаметно, «сожгли ее в бернском крематории, – писала Крупская. – Сидели с Владимиром Ильичем на кладбище, часа через два принес нам сторож жестяную кружку с теплым еще пеплом и указал, где зарыть пепел в землю»{158}. Но на родину все же изгнанница, хотя и после смерти, попала. После решения Секретариата ЦК КПСС 21 февраля 1969 года прах Е.В. Крупской был перенесен из Берна в Ленинград.
Инесса стала бывать у Ульяновых еще чаще.
Когда Инесса уезжает в Париж, Геренштейн, Кларан, переписка всегда оживленна. Ленин подписывается то «Ваш Иван», то «Ваш Базиль», а иногда открыто – «Ваш Ленин». Ленин уже не может обходиться без общения с этой обаятельной женщиной.
Помимо глубоких личных чувств, в отношениях Ленина и Арманд было и особое доверительно-деловое партнерство. Вождь большевиков не колеблясь полагался на Инессу Федоровну.
В январе 1917 года Ленин почему-то решил, что есть вероятность того, что «Швейцария будет втянута в войну». В этом случае, писал он Арманд, «французы тотчас займут Женеву…». «Поэтому партийную кассу я думаю сдать Вам (чтобы Вы носили ее на себе в мешочке, сшитом для сего, ибо из банка не выдадут во время войны)…»{159}
В 1916–1917 годах, до момента отъезда в Россию, Инесса самый частый адресат в ленинской переписке. Она для него уже необходимость, потребность, часть его жизни. Похоже, что с ней он непосредственно и письменно общается более, чем с кем-либо из социалистов-иммигрантов. Когда он узнает о победе Февральской революции в России, самое первое его письмо с сообщением об этом событии было именно в Кларан, Инессе Федоровне Арманд.
Конечно, в числе выехавших в Россию через Германию социалистов вместе с Лениным и Крупской была Инесса Арманд… Ведь у нее были дети в России. И когда «большевистский десант» делает последний «бросок» из Стокгольма в Петроград, Инесса, находясь в одном купе с Лениным и Крупской, уже мысленно была только с детьми, которых отодвинула от нее революционная работа.
Революция быстро опустошила Инессу. Она не привыкла работать вполсилы. И в Петрограде, и в Москве, занимая заметные посты в ЦК партии, Московском губернском Совете народного хозяйства, она работала, не щадя себя. Ездила во Францию для вызволения русских солдат, заброшенных туда Мировой войной, занималась журналистикой. Встречи с Лениным теперь редки; вождь в эпицентре страшных событий, потрясающих Россию. Но иногда удается поговорить по телефону. В записной книжке Ленина есть московский адрес Инессы, где вождь был лишь два-три раза: Арбат, угол Денежного и Глазовского, дом 3/14, кв. 12. Телефон 3–14–36 (временный){160}.