Ленин (Глава 1)
Шрифт:
То было коммунистическое донкихотство. Недоучка Г.Е. Зиновьев стремился создать на Политбюро впечатление, что «дрожжи мировой революции» уже давно бродят в основных странах капитала…
А между тем в ЦК РКП готовили программы для новых партий, формулировали «21 условие» для приема в Коминтерн{81}, слали чемоданами золото, драгоценности в Германию, Италию, Венгрию, Персию, Индию, Китай, другие страны, чтобы «тесто» мировой революции разорвало буржуазный сосуд. Ленин, как и накануне октября 1917 года, придавал исключительное внимание организационным вопросам. Ведь теперь предстояло власть большевиков распространить на весь мир!
Большевистское руководство фанатично верило в то, что стоит зажечь факел
Большевики, создав Коминтерн и установив за ним полный контроль, решили, что с его помощью они могут не только контролировать революционную ситуацию, но и, главное, создавать ее. Для этого Ленину пришлось с самого начала взвалить финансовое бремя по функционированию «всемирной коммунистической партии» (так первое время говорили многие вожди) на плечи разграбленной, голодной, полузадушенной большевиками Советской России. Еще до I Конгресса Коминтерна в марте 1919 года ЦК 8 октября 1918 года решил «образовать бюро РКП» по «заграничной работе» в составе Балабановой, Воровского, Бухарина и Аксельрода{83}. Это дало основание Ленину заявить в мае 1919 года, что III Интернационал фактически создался в 1918 году, когда были образованы коммунистические партии в ряде стран{84}, что, в свою очередь, потребовало координации их усилий.
Все финансовые средства на поддержку нужных организаций шли через это бюро, которое в начале 1919 года возглавил Зиновьев. Но на первых порах Народный комиссариат иностранных дел осуществлял также некий патронаж за деятельностью бюро. Дело в том, как писал известный советский дипломат А.А. Иоффе, что «ставка на Мировую революцию, хотя бы и явно запаздывающую, была краеугольным камнем всей ленинской тактики во время Бреста и после него»{85}. Но скоро Политбюро вывело международные коммунистические дела из ведения Наркомата иностранных дел. Это стало возможным после демарша председателя Президиума Коммунистического Интернационала. Зиновьев взбунтовался против опеки Наркомата иностранных дел, написал Ленину о «ревности» Чичерина, и бюро получило финансовую самостоятельность.
Подчиненное финансовое положение этой международной организации российскому ЦК большевиков сразу же сделало ее полностью послушным орудием их планов. Политбюро ЦК РКП решало практически все: где и когда проводить Конгресс Коминтерна, какие вопросы на нем обсуждать, какое обращение принять на том или ином заседании Политбюро с участием Ленина, решало даже такие мелкие вопросы: выделить ли дополнительно 12 пайков в распоряжение Радека для «обслуги» делегатов; предписывало Енукидзе совместно со Склянским и Брюхановым «подтянуть питание» участников конгресса, улучшить снабжение рабочих типографии III Интернационала и многие другие второстепенные и рутинные вопросы{86}.
Уже с самого начала с Коминтерном установили тесные связи органы ГПУ, возникшая советская зарубежная разведка. Устанавливались контакты с секциями Коминтерна, финансировались конкретные операции, готовились личные документы, вербовались кадры. Вот, например, управляющий делами ИККИ Д. Блейк пишет записку в Политбюро ЦК РКП 24 ноября 1920 года «О нелегальной
Функционируют не только национальные секции Коминтерна, озабоченные ростом своих компартий, пропагандистской работой в собственных странах, но и аппарат этой международной организации, занимающейся налаживанием конкретных политических акций в различных регионах: инициированием стачек, демонстраций, протестов, восстаний. Политбюро под «крышей» Коминтерна создает за рубежом многочисленные опорные базы. Пример:
Из Туркестана представитель ЦК Гопнер просит через Карахана (зам. наркома иностранных дел) уточнить в Политбюро:
1. Санкционируете ли Вы организацию индусской базы в Туркестане (в полном согласии с Туркбюро ЦК РКП).
2. На чье имя мне передать 2 000 000 рублей золотом?{88}
Ленин, соглашаясь и отдавая устное распоряжение по запросу, лишь расписывается (почему-то красными чернилами) на документе.
Пока бюджетное снабжение Коминтерна еще не организовано (а вскоре его будет финансировать не только ЦК РКП(б), но и ОПТУ – для своих «конспиративных целей»), непосредственные решения по финансированию часто принимает лично сам Председатель Совнаркома.
К нему обращается, например, Эйно Абрамович Рахья, тот самый, который обеспечивал конспирацию Ленина летом 1917 года и был его связным. Теперь он один из руководителей компартии в Финляндии. От имени ЦК ФКП просит отпустить для ее внутренних нужд драгоценностей на сумму 10 миллионов финских марок. Ленин (вновь красными чернилами) – «Согласен»{89}.
Подобных материалов к Ленину поступает великое множество. Например, ему докладывают о письме из Бенгалии (Индия), поступившее по каналам Чичерина. Доброжелатель Коминтерна, страстно желающий мечту Ленина о мировом революционном пожаре превратить в действительность, пишет, чтобы ему быстрее прислали денег и литературу для подготовки низвержения англичан. «Прошу Вас передать мой привет всем храбрым товарищам, которые так мужественно бьются за освобождение человечества: Ленину, Троцкому, Чичерину. Вирендранат Чаттопадиа». Отдел Востока в ЦК делает приписку на документе: «Если мы думаем серьезно заняться революционизированием Индии, то ставка должна быть сделана на немусульманскую Индию… Что касается денежных фондов, о которых говорит Ч., то для этого он, как бывший долго на немецком содержании, несомненно развращен европейской жизнью»{90}.
Таких «революционеров», которым были нужны лишь русские деньги, русское золото, было немало. Многие на этом поприще весьма преуспели.
Сделаем небольшое отступление. Деньги в Москве выдавались разным лицам сотнями тысяч, миллионами рублей (золотом), долларами, фунтами, марками, лирами, кронами и т. д. Разбазаривались царские золотые запасы, награбленное золото у церкви, добро, конфискованное у буржуазии. По-моему, никогда точной отчетности в ИККИ с делами нелегальными в то время не было заведено. В этом смысле интересна, например, переписка между Сталиным, Зиновьевым, с одной стороны, и Литвиновым (заместитель наркома иностранных дел), Пятницким (зав. валютной кассой ИККИ) по поводу «уплывших» денег через руки уполномоченного Наркоминдела Карло (Любарского). Как явствует из докладных, из 750 000 лир, полученных для передачи Итальянской компартии, он вручил ей лишь 288 000, куда-то истратил 124 487 тысяч чешских крон, крупную сумму в английских фунтах и т. д. Литвинов предлагает Любарскому объявить выговор, а Пятницкий строже – освободить от работы…{91}