Ленин
Шрифт:
Большевики, наоборот, чем дальше шли, тем сильнее крепло их убеждение в спасительной роли диктатуры пролетариата. Это были российские якобинцы и радикалы. Не случайно, заполучив в октябре 1917 года неслыханный приз – власть в гигантской стране, большевики посчитали, что это победа не только над буржуазией, но и над своими вчерашними «однополчанами» – меньшевиками. «Октябрь означает, – заявил самый верный ленинец Сталин, – идеологическую победу коммунизма над социал-демократизмом, марксизма над реформизмом».
Но почему же большевизм одержал верх? Почему их программа оказалась привлекательной? Почему большевики уцелели, когда стало ясно, что они выражают интересы лишь «профессиональных революционеров»? Ответы на эти вопросы могут,
Большевизм как радикальное течение в российском социал-демократизме одержал верх над всеми другими революционными партиями потому, что в решающий, критический момент своей истории смог найти струну, звучание которой отразило интересы большинства народов России. Ленин и большевики блестяще разыграли карту империалистической войны, которая никому, в сущности, не была нужна. Молох войны пожирал все новые и новые миллионы человеческих жизней.
Весть о начале войны вызвала сначала в эмиграции шок, интеллектуальное смятение, а затем быстрое нарастание оборонческого движения. В первых рядах «оборонцев» оказались Г. Плеханов, В. Левицкий, В. Засулич, П. Маслов, Н.Д. Авксентьев, Б.В. Савинков и многие другие видные социал-демократы. Уже в августе – сентябре началось волонтерское движение. Сотни эмигрантов из России, охваченные патриотическим порывом, стали записываться добровольцами в армии стран Антанты. По данным Григория Арансона, в рядах добровольцев оказалось около тысячи российских социал-демократов{50}.
Но быстро определилась и большая группа интернационалистов, выступивших против империалистической войны вообще. Особо видное место в этой группе социал-демократов занимал Ю. Мартов. Он призывал к объединению всех прогрессивных сил в борьбе против милитаристской политики империалистических государств, предлагал в этой деятельности «не танцевать от печки антибольшевизма», но не допускал и «пораженческих» мотивов в своей позиции. «Неверно, – писал Мартов, – будто всякое поражение ведет к революции, всякая победа – к победе реакции»{51}.
Ортодоксальные большевики, настоящие «профессиональные революционеры» с самого начала войны заняли иную позицию. Ленин, по словам С.Ю. Багоцкого, узнав 23 июля (5 августа) о том, что немецкие социал-демократы голосовали в рейхстаге за «бюджет войны», тут же заявил: «С сегодняшнего дня я перестаю быть социал-демократом и становлюсь коммунистом»{52}. Перебравшись из Поронино с помощью австрийских депутатов В. Адлера и Г. Диаманда в Швейцарию, Ленин развивает бурную литературную деятельность. Из-под его пера выходят десятки статей, резолюций, призывов. Первой крупной реакцией на войну была резолюция группы революционеров «Задачи революционной социал-демократии в европейской войне», написанная Лениным. Ленин без колебаний написал фразу, которая долгие десятилетия в советской литературе считалась святой: «С точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов России, наименьшим злом было бы поражение царской монархии и ее войск, угнетающих Польшу, Украину и целый ряд народов России…»{53} На этом Ленин не остановился; в ноябре 1914 года в «Социал-демократе» лидер большевиков пошел дальше: «Превращение современной империалистической войны в гражданскую войну есть единственно правильный пролетарский лозунг…»{54}
Ленин фактически выступил за поражение собственной страны и превращение тяжелейшей войны в еще более ужасную, кошмарную – гражданскую. Это было неслыханно. Впрочем, еще после поражения царизма в Порт-Артуре в ленинских статьях звучали мотивы удовлетворения этим событием. Да, война ужасна, но Ленин отвергает идею мира как «буржуазно-пацифистскую». Мир – только через революционную войну{55}.
Возможно, с точки зрения революционной логики захвата власти ленинская стратегия и верна. Но она глубоко цинична в нравственном отношении. Конечно, одно дело желать поражения российской армии, проживая в чистеньком и спокойном Берне, и другое –
В своем письме к Шляпникову 17 октября 1914 года Ленин писал: « …наименьшим злом было бы теперь и тотчас – поражение царизма в данной войне. Ибо царизм во сто раз хуже кайзеризма… Направление работы (упорной, систематической, долгой, может быть) в духе превращения национальной войны в гражданскую – вот вся суть. Момент этого превращения – вопрос иной, сейчас еще неясный. Надо дать назреть этому моменту и «заставлять его назревать» систематически… Мы не можем ни «обещать» гражданской войны, ни «декретировать» ее, но вести работу – при надобности и очень долгую – в этом направлении мы обязаны…»{57} «…Царизм во сто крат хуже кайзеризма…» Как много сказано в этих фразах.
Статьи подобного содержания за подписью Ленина стали появляться в эмигрантской печати. Вождь большевиков походя поругивал в них и «империалистическую Германию». Но в Берлине сразу заметили нового союзника в Швейцарии и сделали далекоидущие выводы.
Сегодня кое-кто говорит, что генерал Власов, сдавшись в плен немецким войскам в 1942 году, стал бороться со Сталиным. Это историческая неправда. Он боролся с собственным народом, которым управлял диктатор. Ленин поступил не лучше: ведь царь русский в «сто раз хуже» немецкого кайзера. Ленин, еще не видя реальных путей прихода к власти в России, фактически счел нужным занять сторону ее врага. Правда, прикрываясь иногда интернациональными одеждами и поругивая «германский империализм».
Когда народ был измучен войной до предела, а государственная власть, по существу, стала валяться на мостовой Петрограда, в обмен на обещание народу мира большевики получили фантастически легко – власть. Все как-то забыли о старых призывах Ленина к гражданской войне. Но, получив власть, он уже не мог остановиться, ведь, по мнению вождя, до социализма осталось так близко! Если убрать с дороги «вчерашних», можно беспрепятственно проводить великий эксперимент. По существу, дав мир (призрачный, очень короткий), дав землю (которую тоже со временем отберут, превратив крестьян в крепостных XX столетия), Ленин забрал в итоге у людей и обещанную свободу, которой, справедливости ради стоит сказать, в России и так было далеко не в избытке…
Но почему же уцелели большевики? Благодаря лидеру революции и безграничному насилию, которое было использовано для защиты неожиданно свалившейся в руки власти. Ленин оказался идеальным лидером для этой ситуации. Весьма любопытны в этом смысле размышления А.Н. Потресова о Ленине из не оконченных им мемуаров. «Ни Плеханов, ни Мартов, ни кто-либо другой, – писал Александр Николаевич, – не обладали секретом излучавшегося Лениным прямо гипнотического воздействия на людей, я бы сказал – господства над ними. Плеханова – почитали, Мартова – любили, но только за Лениным беспрекословно шли, как за единственным бесспорным вождем. Ибо только Ленин представлял собою, в особенности в России, редкостное явление человека железной воли, неукротимой энергии, сливающего фанатичную веру в движение, в дело, с не меньшей верой в себя… Но за этими великими достоинствами скрываются также великие изъяны, отвратительные черты, которые, может быть, были бы уместны у какого-нибудь средневекового или азиатского завоевателя…»{58} Так писал Потресов о Ленине. А Ленин оценивал Потресова в присущем ему духе более лаконично: «Экий подлец этот Потресов!»{59}