Ленинградец
Шрифт:
**********************************************************************************
Глава пятнадцатая.
Весенние каникулы
Шотландия, Хогвартс, 28 февраля 1995 года
– Лили, я просто не могу поверить, что ты жива, - вытирая слезы, признавалась профессор МакГонагалл своей лучшей ученице.
Нам просто повезло, Минерва. Просто
Но как же ты додумалась добраться так далеко?
В порту, куда мы пришли в поисках подходящего корабля, оказался только советский. На нем мы и ушли, с тех пор в Ленинграде и живем.
И почему ты теперь Чернова?
Потому что "Блэк". В Ленинграде я вышла замуж за Сириуса. Он усыновил Гарри и дал нам обоим свою фамилию. Поэтому так и оказалось, что Гарри Поттер стал Игорем Черновым. Мы же теперь советские граждане, и живем именно там. Чтобы от всего этого подальше.
Не могу не одобрить. Я же говорила ему...
Что такое, Минерва?
Видишь ли, в тот день, когда пал В... Тот-Кого-Нельзя-Называть, я услышала от Хагрида, что Дамблдора зачем-то понесло в Литл-Уингинг, ну, ты помнишь, там где живет твоя сестра Петуния. Я пошла вслед за ним, и услышала, что Альбус собрался оставить твоего сына на воспитание твоей сестре. Худшего выбора лично я не могла бы найти, даже если бы пыталась.
Значит, я была права. Но почему, черт возьми, Дамблдор решил, что я вдруг захочу отдать своего сына ему на попечение? Неужели он всерьез решил списать нас со счетов и заочно похоронить?
Боюсь, что так, он тогда говорил о вас с Джеймсом как о покойниках.
Вот мерзавец! Все строит из себя светлого мага, а сам... "Общее Благо", из-за его бредовых идей погиб Джеймс, чуть не попал в тюрьму Сириус, а мы с Гарри вынуждены были бежать из страны, бросая все! И это нам еще повезло, ибо целые семьи хороших людей так и не увидели рассвета!
Ты права, Лили. Ты только подтвердила мои подозрения. В России тебе точно будет лучше.
Подозреваю, что Дамблдор теперь станет агитировать меня или Гарика остаться в Англии, ну, все ради своего "общего блага", - Лили скривилась, произнося эти два слова.
– Но от меня он ничего не дождется, да и от Гарика тоже, я с ним уже говорила об этом.
Не слушай его. Если, как ты говоришь, директором сейчас занимаются люди из вашего КГБ, то они на него страху нагонят, он Россию не любит и боится. Так что, когда это все закончится, забирай своего сына и его невесту и возвращайся к себе.
Так и сделаем. И Вас, кстати, Минерва, в гости ждем.
Буду весьма признательна.
***
В конце марта в Хогвартс пришла весна. Сошел снег, и озеро на какой-то момент даже вышло из берегов. Разом раскисли все дороги, которые не были вымощены камнем, так что советским студентам пришлось сотворять резиновые сапоги - и на себя, и на подруг-француженок - чтобы элементарно выбираться за пределы лагеря. Места вырубки в Запретном Лесу, где всю зиму русские рубили дрова для печек, протянулись вглубь леса на добрых полверсты - и продолжали углубляться.
Русалки, которых месяц назад "пролечили" динамитной терапией, больше никого не беспокоили, но Флёр все же опасалась приближаться к воде в одиночку, без своего жениха. Хотя Гарик и не позволил бы ей это сделать, все время держась рядом, к большой радости своей невесты. Если Флёр и раньше в своем женихе души не чаяла, то теперь, после того, как он вытащил ее из озера, полюбила его больше жизни.
Неразлучная парочка теперь жила в отдельном купе. Собственно говоря, на совместном консилиуме, состоявшем из мадам Максим, Саурона, Сковородкина и старших Делакуров, было принято решение переселить вместе тех студентов из обеих школ, что уже договорились о помолвке. Таковыми, как ни странно, оказались почти все, за редким исключением. Исключения, впрочем, были лишь потому, что, во-первых, у них в Советском Союзе уже кто-то был, а во-вторых, потому что неохваченных вниманием (и не только) француженок попросту не осталось. Гарику все завидовали белой завистью, но прекрасно всё понимали. А кто не понимал, с теми беседовал наедине или Сковородкин, или лично Саурон, злить коего по понятным причинам опасались все.
За месяц, прошедший с момента той самой приснопамятной рыбалки, где кто-то поймал себе жену, а кто-то огреб динамитом по башке, в Хогвартсе и около него произошло еще много разнообразных событий.
Круг общения советского лагеря значительно расширился, братаны-близнецы притащили с собой еще массу народу, начиная с их собственных подружек и заканчивая возмутителями спокойствия со всех остальных факультетов, исключая разве что "зеленый". Представители последнего разделились на две группы, и наиболее вменяемые пока присматривались и оценивали, а фанатики "чистоты крови" при виде красного флага нервно передергивали плечами. Воспоминания о постигшей Слизерин эпидемии еще не успели выветриться из аристократических голов, и скромный ларек с шавермой и чебуреками "змеи" еще долго обходили стороной.
Дамблдор больше не пытался проникнуть в сознание советских гостей. Нервный стресс, пережитый им после того самого инцидента со внезапным появлением вполне себе живой и здоровой Лили Поттер, практически не имел себе равных за все время директорской работы. Не говоря уже о внезапном проявлении во плоти самого Саурона, того, который считался погибшим вот уже четыре тысячи лет. Последнего из истинных Темных Лордов.
Большего удара по ценностям "Общего Блага" представить было трудно. Если Лили Поттер жива и здорова, и Гарри тоже, хоть и под другим именем, то, значит, Сириус Блэк действительно ни в чем не виноват? Но почему тогда они уехали? Почему?
Ответа не было. Портреты на стенах директорского кабинета угрюмо молчали. Даже феникс по имени Фоукс, и тот не реагировал на просьбы.
Допрос, устроенный неожиданными визитерами из советского КГБ, окончательно выбил из колеи. Официальных обвинений Дамблдору пока не предъявляли, но старик изо дня в день все яснее чувствовал приближение таинственного русского полярного зверя.
К виду угрюмых незнакомцев в коридорах школы понемногу стали привыкать. Библиотеку и директорский кабинет опечатали, все бумаги из кабинета уже вынесли и отправили в Ленинград и Москву на следствие, продолжался вынос книг. Вызывали на допрос и других преподавателей, и Снейп после одного такого вызова получил здоровенный фингал под глазом, резко поумерив свои претензии к другим студентам.