Ленинградская бойня. Страшная правда о Блокаде
Шрифт:
Собственную войну ведут фронтовые и армейские артиллеристы. Они не знают, где находится противник, и знать не хотят, стреляют просто на звук или «в ту сторону», на головы «гансов» или «Иванов» — как Бог положит, выбрасывая попусту сотни тонн драгоценных снарядов и беспрерывно жалуясь на нехватку боеприпасов; какими-то своими интимными делами заняты летчики:
«Стрельба по засеченным целям с наземным наблюдением в итоге дает бесцельный расход и перерасход снарядов. Звено корректировочной авиации артиллерийского отдела армии бездействовало.
За все время боевых действий (!) авиация
В результате получается картина «Штурм деревни Крутик 19-й гвардейской дивизией»: «Перед началом наступления не были разведаны предполье, передний край обороны противника и его огневая система. Артиллерия не разрушила неприятельских укреплений и не подавила его огневых точек.
Наступающие части оказались неподготовленными к преодолению инженерных препятствий противника в полосе предполья. Например, 1218-й гвардейский стрелковый полк, достигнув проволочных заграждений, не смог их преодолеть из-за отсутствия ножниц для резки проволоки. Ножниц не оказалось и у приданного полку 697-го саперного батальона (!!!), хотя на тыловых складах их имеется вполне достаточное количество. Из-за того, что не были сделаны проходы в заграждениях, 1218-му полку пришлось сделать полукилометровый обход под огнем противника. Кроме того, саперы этого же батальона не обезвредили противопехотные и противотанковые мины, и минные поля противника не были преодолены…
Отсутствовало взаимодействие между родами войск. При атаке на деревню Крутик пехота 1218-го полка оторвалась от танков и залегла, оставив их без поддержки. Прорвавшиеся в деревню танки вынуждены были вернуться, потеряв три машины. Не могла удовлетворить всех заявок пехоты артиллерия сопровождения, так как не имела достаточного количества боеприпасов. Поэтому не были подавлены вражеские батареи зенитных орудий и крупнокалиберных пулеметов в деревне Заполье, которые беспрерывно вели огонь во фланг наступающему 1347-му полку.
В частях группы были случаи паники и провокации. Во 2-м батальоне 1347-го полка кто-то из бойцов крикнул: «Нас окружают!» Поднялась беспорядочная стрельба, среди бойцов появилась растерянность. На ликвидацию несуществующего окружения был брошен первый батальон, который в течение часа из-за этого был оторван от выполнения непосредственной боевой задачи. Так как к этому времени большая часть среднего командного состава выбыла из строя, возникшая паника ликвидировалась медленно, а непосредственные виновники ее остались необнаруженными».
Командармы на основании допросов пленных, взятых из состава немецких сводных боевых групп, выявляли невероятное количество «скованных» дивизий противника. После войны на собственные липовые донесения они будут ссылаться, как на архивные документы: «О силах врага можно судить потому, что к концу апреля 1942 года войскам 59-й армии противостояло до десяти пехотных (!?), одна моторизованная дивизия и три полка СС, поддержанные сильными артиллерийскими и минометными
В апреле наступила оттепель, затем пошли обильные дожди, смывшие протоптанные в снегу «колонные пути», единственная дорога, снабжающая действующую армию всем необходимым, превратилась в месиво, а окружающая местность — в сплошное болото. Озера, многочисленные речки и ручьи вышли из берегов. Вода затопила позиции и землянки, солдаты переселились в шалаши и срубы, для пушек строились деревянные настилы. Окончательно замер автотранспорт. В войска доставлялись только патроны к стрелковому оружию и мины малого калибра. Артиллеристы целыми подразделениями снимались с передовой и отправлялись в тыл, чтобы обеспечить самих себя огнеприпасами: если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе.
«У орудий оставались только командиры орудий и наводчик, — вспоминает П. Дмитриев, — все остальные были на работах. Постоянно командировались команды на тыловые склады, а это — 50–55 км туда и обратно. Но такой марш совершали за 5–6 дней. Наш один снаряд и заряд к нему весили около 30 кг. Значит, один человек мог принести максимально только один снаряд и заряд, а второй нес продовольствие, которое съедалось большей частью за время марша. Так что результат таких походов был крайне скромным».
По решению Военного совета для подвоза продовольствия и вывоза раненых началось строительство узкоколейной железной дороги от Новой Керести к Мясному Бору. Прокладывали ее армейские и фронтовые дорожники, привлекая местное население. От позиций в тыл выводились лежневки. По ночам бойцы валили лес, прокладывали бревна через топи, укладывали на них деревянные настилы — все, за наличием отсутствия крепежного материала, без единого гвоздя. До этого никакой осмысленной деятельности по созданию сети коммуникаций для снабжения и переброски войск не наблюдалось, автодорожной службы не существовало, а построить фронтовую рокаду так и не собрались, поскольку никто не предполагал, что просидеть в волховских болотах придется целых два года. О каком маневре силами и внезапности могла идти речь, если, к примеру, на 15-километровый марш в собственном тылу от Мостков к Глушице у 378-й стрелковой дивизии ушло десять суток.
Политуправление фронта проявило инициативу и провозгласило движение по сбору «бесхозного и трофейного имущества». Действительно, вместе с подснежниками вылезли горы разбросанного оружия и амуниции, в основном советского производства. В течение месяца по лесам было собрано три 76-мм, четыре 45-мм и одно 105-мм орудие, 34 станковых, 87 ручных пулеметов, 43 миномета, 13 противотанковых ружей, 3737 винтовок, 187 автоматов, 7600 снарядов, более 7000 мин, 5180 гранат, 236 400 винтовочных патронов, 10 450 патронов ППШ, 112 противотанковых гранат, четыре автомашины, два самолета и многое другое. Все свое, отечественное. Трофеев оказалось не в пример меньше: два танка, два автомобиля, два орудия, пять мотоциклов, четыре велосипеда, 8 ручных, 4 станковых пулемета, 67 000 винтовочных патронов, 1100 противотанковых снарядов.