Ленинградский стратилат

Вагнер Лара

— Нет.

— Хорошо. Да уж, тебе можно посочувствовать. Но мне хочется хоть чем-то помочь. По-настоящему. Скольких ты уже успел?..

— Не знаю точно.

— Счёт потерял? Всего за неделю?

— Понимаете, — запинаясь, проговорил Влад. — Я… не совсем пиявец. Ну, после меня они сами тоже становятся вампирами.

— Это что-то новенькое. То есть, они уже не тушки, а сами пьют кровь?

— Ага.

— Любопытно.

Я затаил дыхание. Возможно, именно этот мудрый и солидный человек, которому откуда-то стали известны вампирские тайны, способен что-нибудь исправить? Или хотя бы объяснить ситуацию, дать полезный совет. Мне кажется, у Влада появились такие же мысли.

Он с надеждой смотрел на Крошева.

— Виктор Константинович… вы и правда можете?

— Влад, ситуация действительно тяжёлая. Я ведь давно изучаю этот вопрос. Не спрашивай, по какому поводу… Началось все много лет назад, еще до революции, в Петербурге. Подробности вам сейчас ни к чему, но довольно мрачная картина складывалась. В официальных бумагах подтверждений нет, разумеется. Зато в дневниках и частных письмах следы сохранились. Система немного другая была, но в целом похожая. Не известно точно, когда началось. Что-то есть в наших краях темное, глубинное, подчиняющее себе... Читали про классических вампиров?

— Я кино смотрел в видеосалоне.

— И я тоже, — добавил Влад.

— Самый знаменитый вампирский роман у нас издавали до революции. Только потом запретили. А ведь те европейские вампиры тоже жуткие, и всё-таки… другие. Трудно выбрать, кто хуже. В Петербурге образовался свой вампирский клан. Они не погибали от дневного света. Использовали пентаграммы…

— Это амулеты ведь какие-то?

— Да. Красная пятиконечная звезда — тоже пентаграмма.

— Нифига себе.

— Марсова звезда. Марс — бог войны, а война — это обязательно кровь, много крови, целые реки. Мне неизвестно, как петербургские вампиры к этому пришли. Но марсовы звезды их оберегали, позволяли оставаться в обществе. Не становиться изгоями. Некоторые носили амулеты на цепочке перевернутыми, одним лучом вниз. Хотя это, вроде, не имело значения. Целые семьи затягивались в кровавую трясину. Случались настоящие драмы. Помню, мне попалась в архиве, в дневнике история одной семьи… Единственный сын, совсем молодой, стал вампиром. А родители… они не могли с этим смириться. Хоть и любили сына без памяти. Между прочим, они были твоими однофамильцами, Влад. Если мне память не изменяет. Встречаются ведь такие совпадения. И даже…

Перед глазами у меня сразу возникла надпись на старинном кладбищенской памятнике:

От скорбящихъ родит?л?й

Мы с Владом обменялись взглядами. Виктор Константинович это заметил.

— Что такое?

— Нет, просто… А что родители сделали?

— Подмешали ему яд. По крайней мере, так можно было понять из дневника их родственника. Не напрямую написано, намеками, но не так уж сложно догадаться. А потом схоронили сына, заказали статую скорбящего ангела у известного скульптора. Сами тоже долго не зажились. Умерли в тот же год. Сначала мать, потом отец. Отец все ходил на могилу, любовался ангелом. Скульптор сделал его похожим на погибшего сына.

Печальная история, хотя что-то в ней не состыковывалось.

— Погодите, разве можно отравить вампира?

— Можно, — ответил Виктор Константинович, — Есть такие составы. То есть были. Сейчас секрет утрачен.

— Ясно.

— Но это только один пример… Годы шли, настал двадцатый век. А потом и революция… Вам ещё не надоело слушать?

— Нет, что вы!

— Появились новые люди, перевернувшие жизнь, новые вампиры… Влад, послушай! Мне только сейчас в голову идея пришла... Ты бы хотел избавиться от своих вампиров? Тех, которые стали такими из-за тебя?

— В каком смысле: избавиться?

— Не в прямом. Просто разорвать связь между вами.

— Да вроде, и так этой связи нет.

— Ты ошибаешься.

На самом деле все, что с ними происходит, на тебя влияет. Возможно, поэтому тебе так тяжело.

— А они точно не погибнут?

— Точно.

Виктор Константинович прикрыл руку Влада, лежавшую на столе, своей большой, холеной рукой с кольцом на указательном пальце.

— Не бойся, все получится. Просто смотри мне в глаза, не отрываясь.

— Хорошо…

Некоторое время в кабинете стояла напряжённая тишина. Эти двое сидели за столом неподвижно, как статуи. Я не смел лишний раз пошевелиться, так и застыл с непрожеванным кусочком печенья во рту. Не успел вовремя проглотить, а теперь уж не решался. Вокруг творилось что-то необъяснимое. Если бы посторонний человек сейчас заглянул в кабинет, то вряд ли особо удивился бы происходящему. Вот если только тому, что хозяин кабинета и гости замерли за столом. Но воздух словно загустел, пошел рябью, потом волнами, стало душно. Лампы под потолком несколько раз мигнули, их свет потускнел.

Наконец Влад судорожно вздохнул и откинулся на спинку стула, уронив голову набок. Виктор Константинович удержал его за плечо. Бросил мне:

— Максим, налей воды. Там, в графине…

Я поднялся, наполнил стоявший на тумбочке стакан водой из графина, быстро протянул Виктору Константиновичу. Тот легонько похлопал Влада по щеке, а когда он приоткрыл глаза, поднес к его губам стакан.

— Все нормально. Выпей. Ну как, полегче стало?

Влад ответил не сразу:

— Наверное… Спасибо вам.

— Да не за что.

Крошев подошел к окну, раздвинул портьеры и приоткрыл оконную створку. В небе полыхал алый закат.

Глава 42

— Вот примерно так сгорела прежняя эпоха, — улыбнулся Крошев. — А для вампиров началась заря новой жизни. В том хаосе, что творился, можно было себя не сдерживать. Полная безнаказанность. Отступил страх разоблачения. Вокруг льется кровь и гремят выстрелы... Кто будет расследовать какие-то там подозрительные и странные случаи? Конечно, со временем установился свой порядок, но вампиры к нему легко приспособились. Пристроились к партийной системе. Точнее, присосались. Ведь для вампиров она идеальна. Полное подчинение вышестоящим, жесткое наказание тех, кто осмелится возражать. Чего еще нужно вампиру для счастья? Их становилось все больше, стратилаты и пиявцы разъезжались по стране. И везде появлялись новые и новые тушки. А символы цвета крови и вовсе для вампиров родные — красные пентаграммы, знамена, гвоздики, транспаранты… Еще появились значки пионерские и комсомольские.

Это было что-то с чем-то. По крайней мере, для меня. Влад, кажется, мало что воспринимал. Еще не успел окончательно прийти в себя. Но я не мог смолчать:

— Получается, вся система в стране вампирская?

— Ну, не в буквальном смысле, — отозвался Крошев. Он отошел от окна и расхаживал по ковру. — Я бы так не обобщал. Но вампиров у нас хватает, это да. Они часть системы, так точнее.

Вообще тоже ничего приятного. Я думал, у нас развитой социализм, а оказалось черт-те что с вампирской начинкой. Ничего умного в ответ сказать не удалось. Однако неловкой паузы не возникло, потому что сам Крошев все говорил и говорил, не умолкая. Словно выступал перед целым собранием, а не перед двумя обалдевшими слушателями. Голос у него был довольно низким, звучным, хорошо поставленным. Этот голос словно убаюкивал и успокаивал, хотя рассказывал Крошев о вещах, которые могли бы считаться по-настоящему отвратными. И все равно, рассказ не отпугивал. Наоборот… Я даже как-то расслабился. Было увлекательно его слушать.