Ленон и Гаузен: Два клевых чужака
Шрифт:
— А кто этот Тардиш? — удивился незнакомому имени Ленон.
— Вроде умную книжку читал, а самого простого не знаешь, — пожурил Гаузен. — Тардиш — это бог гор.
— Гор? — не понял Ленон. — Но Гор — это ведь египетский бог с птичьей головой.
— Какой Египет? Почему с птичьей? — раздраженно воскликнул Гаузен. — Это не у Тардиша птичья голова, а кое у кого птичьи мозги! Он ведь бог, а значит, может выбрать любую голову, какая ему заблагорассудится.
— Тогда у него, наверное, каменная голова, — выдвинул другую версию Ленон.
— Это у тебя голова деревянная! —
— Тардиш, прости этого глупца, а если не простишь, то гневайся только на него. Я его вообще практически второй раз в жизни вижу.
— Но в Древнем Египте Гор — это действительно бог знаний, — продолжил оправдываться Ленон, обиженный тем, что Гаузен наговаривает на него невидимому собеседнику.
— Да у вас умников одни знания на уме! — раздраженно перебил Гаузен. — Знал я одну служительницу… — тут юноша снова вспомнил Лин, и его непробиваемое недовольство сменилось незаживающей грустью. — Она была такая же… Такая… Милая… — печально протянул юноша.
— Хочешь сказать, что я тоже милый? — смутился Ленон.
— Нет, я хочу сказать, что у таких, как вы, в голове творится не разбери что! — попытался уйти от нелегких воспоминаний Гаузен. — Вот Тардиш тоже довольно непонятный бог. Поди догадайся, как к нему правильно обращаться. Все свои секреты он хранит как за каменной стеной!
— А покровительство Тардиша… оно поможет? — попробовал разузнать Ленон. Хотя местные боги были для него абсолютно чужими, он сильно волновался за дальнейшую судьбу своего напарника.
— Ну, должна же от богов быть какая-то польза! — не зная точно, настаивал Гаузен. Он подумал о том, что за свою жизнь встретил, пожалуй, только одного абсолютно бесполезного человека. И это был его хозяин Лекант.
Посмотрев на Гаузена и подумав о том, что ему предстоит, Ленон решил, что еще одна молитва если и не поможет, то точно не помешает.
— И избавь нас от лукавого… — уже заканчивал Ленон, но Гаузен снова перебил его:
— Лукавый это кто? Луковый суп? Уж воистину, избавь меня от лукового супа, который я ел в монастыре Катапака. Он был настолько ужасен, что я всегда запасал сухариков, чтобы при случае покрошить их туда. Без них он был не более съедобен, чем глина, из которой сделана эта миска.
— Да как ты можешь так говорить! — возмутился Ленон. — Лукавый это… — не мог найти подходящее объяснение юноша. — Это как бог, только наоборот.
— Да они все наоборот друг к другу, — заверил собеседника Гаузен. — Бог огня и бог воды. Бог камня и воздуха… Ну, ты понял, не маленький. Буду я еще тебе проповеди об устройстве мира читать!
— Я всегда считал, что бог может быть только в единственном числе, — смущенно заметил Ленон.
— Как это один? — переспросил Гаузен. — В мире творится столько дел, что одному просто не справиться! Да даже принц Лекант не всеми делами в одиночку занимается. У него есть куча советников, помощников и… слуг, — едва заметно споткнулся Гаузен, вспомнив, что еще недавно он был одним из них. — У него бы голова лопнула все сразу делать. Впрочем, случись такое, я не стал бы сильно плакать по нему. И вообще, как ты его себе представляешь?
— Принца Леканта? — уточнил Ленон.
— Да нет! Твое единственное божество! — раздраженно опроверг Гаузен. Он вообще не любил упоминаний о принце лишний раз, хотя сам вспоминал о нем постоянно.
— Ну, — замялся Ленон. — Такой высокий дедушка с седой длинной бородой в белых одеждах. И он следит за всем, что происходит в нашем мире…
— Встречал я одного, кто попадает под твое описание. Тоже бородатый старец, в длинных одеждах, невесомый, можно сказать, бессмертный…
При этих словах Ленон широко раскрыл рот и в изумлении уставился на Гаузена. Видя, что его спутник не шутит, юноша вообразил себе, что Гаузен действительно встречался со всевышним. А, может быть, он был послан им на землю с целью спасения больной девушки? Получается, что сам Ленон теперь… Апостол?
— Вот только он был ни разу не бог! Ни в одном месте! Ни на капельку! И повелевал он только библиотечной пылью! Это был призрак, Ленон. Понимаешь? Не пряники-коврижки, не цветочки-лепесточки, а долбаное привидение! И вообще, если твой бог — благообразный старец с длинной седой бородой, то неудивительно, что ваш мир в таком состоянии. Просто дедушка, как это у вас говорится, вышел на пенсию и давно уже отошел от дел… — не преминул поиздеваться над чужой религией велит.
— Да как ты смеешь говорить такое? — обиделся Ленон, который не любил, когда его лишали надежды.
— Дедушка старый — ему все равно, — продолжал глумиться Гаузен. — И вообще, что он сделал для тебя хорошего, чтобы ты за него заступался?
— Ну… он познакомил меня с Руфи… — вспомнил Ленон, хотя и не был уверен, чья это заслуга.
— И как ты теперь чувствуешь, когда лишился ее? — поддел друга Гаузен, но тут же осекся и погрустнел. Ему тоже очень не хватало Лин.
— Что поделаешь… Путь к счастью не бывает коротким, — неуверенно протянул Ленон и замолчал. Было видно, что он совсем расстроился.
— Вот я и говорю, Ленон, — решил разогнать грустные мысли Гаузен. — Невозможно уследить за всем сразу в одиночку. Должно быть, как это у вас называется, разделение обязанностей. Вот бог Велитии Катапак отвечает за воду, Шальварк — за огонь, Фиут — за воздух, а про Тардиша — сам знаешь. Есть и еще боги, всех не упомнишь. Можешь сам потом глянуть в Книге Знаний, кто чем занимается. И каждый из последователей считает, что именно их божество создало человека. Служители Катапака приписывают ему эту сомнительную честь, потому что в человеке текут реки крови, которые струятся как вода. В Королевстве Красных Скал уверены, что Тардиш сотворил всех нас, потому что основа человека — это скелет, который есть скала, на которой зиждется все остальное. Служители Фиута считают, что их бог не только создал, но и вдохнул в человека жизнь. Ну, ты понял суть. Что я, всех перечислять обязан?