Лентяйское сочинение
Шрифт:
– Выхожу один я на доро-огу-у. Сквозь туман та-ра-ра-ра-ра-ра…
– Стоп! Маэстро, у поэта, между прочим, «сквозь туман кремнистый путь блестит», а не «та-ра-ра-ра».
Вадька замолчал. Стал красный, как пожарная машина. Насупился.
– Я ещё не как следует выучил. А вообще, я домой пойду, – и направился к двери.
Папа нам говорит:
– Проводите его. Он сейчас очень расстроен и нуждается в дружеском сочувствии.
Догнали Вадьку. Спускаемся
– Никакой из меня вокалист не получится, – вздохнул наконец.
– Это почему же? – говорю. – Главное – желание и способности.
– А ещё тренироваться надо всё время, – сказал Борька.
– Да какие способности, – махнул рукой Вадька. – Я ведь в хоре пою. И то только припевы. А Витька Кочерыжкин, солист наш, смеётся. Говорит: «Тебе, Вадька, медведь на ухо наступил».
– Да не слушай ты своего Кочерыжкина! Врёт он! Вспомни: ты когда запел, так у Тольки даже слёзы потекли от твоего пения. А ведь ему не до того было.
– Это он из-за трёшки.
– Может, и из-за трёшки, – говорит Толька. – Да и романс ты пел грустный. До сих пор не очень-то весело, хоть и трёшка нашлась.
– Как нашлась?! – остановился Вадька. – Пока я пел?
– Ну да.
– В кармане?
– Нет, на улице. У хозяйственного магазина, на ступеньке.
– Значит, нашлась! – обрадовался Вадька. – Как же она нашлась? Ничего не понимаю!
– Вовкин папа нашёл. Он как раз мимо шёл. С автобуса. И увидел.
– Вот это здорово! – совсем повеселел Вадька.
– Конечно! – сказал Борька. – Теперь Тольке дома не влетит.
– Ещё бы! – говорю. – Теперь-то не за что.
И мы пошли в хозяйственный магазин. Купили лампочки и сложили их в Толькину сумку.
Вадька ещё раз проверил Толькины карманы. В самый надёжный – с пуговкой – он положил сдачу. Положил и пропел:
– Та-ра-ра, смотри не потеряй!..
Там, где трещат мотоциклы
Прямо над дорогой высоко-высоко висел длинный красный флаг. На нём было написано белыми буквами: «СТАРТ». А под этими буквами сидели кожаные мотогонщики. На своих мотоциклах. Мне хорошо было видно. Мы с папой и много болельщиков стояли на обочине, у самых канатов.
Было очень тихо. Я переступил с одной ноги на другую и услышал, как у меня под ногами заскрипел песок.
Вдруг судья махнул флажком. Мотоциклы заревели и рванули. У некоторых передние колёса так подпрыгнули вверх, будто мотоциклы встали на дыбы, чтобы сбросить всадников. Будто это не мотоциклы, а дикие лошади.
И не успел я опомниться, как ни одного мотогонщика не осталось – все умчались. Осталась только туча синего дыма.
Многие болельщики бросились в сторону. Я тоже бросился, но папа схватил меня за руку.
– Стой здесь! Гонщики идут по замкнутому кругу. Отсюда, – папа показал рукой в сторону поворота, – мы увидим, как они будут проходить вираж.
Рядом с нами спорили болельщики.
– Что там ни говорите, а Гаврилкин придёт первым! – сказал один.
– Кто?! Гаврилкин?! Да ваш Гаврилкин со старта ушёл четвёртым, а Севастьянов – первым! – ответил ему дядька в плаще.
– Гаврилкину давно пора пересесть на трёхколёсный велосипед – делать ему уже нечего на кольцевых гонках! – сказал парень в кожаной кепке. В руках у него была газета трубочкой, и он всё ею размахивал.
– Не говорите глупостей! Кто же, по-вашему, может обойти Гаврилкина или, скажем, Севастьянова?! У них – опыт!
– Да хотя бы Егоров!
– Ну, насмешили! Ну, расхохотали!..
Парень в кепке так размахался газетой, что сбил шляпу с дядьки в плаще. Шляпа упала и покатилась по земле. Все стали громко смеяться:
– Шляпа улетела!
– Эй, шляпа, лови шляпу!
– Умную голову пошла искать!
Но тут дядька, который кричал, что победит Гаврилкин, показал пальцем на небо и гаркнул:
– Тихо, братва!.. Идут.
Мы все бросились к дороге.
Где-то далеко-далеко что-то пищало, как комар.
Скоро из писка получился тихий вой, а потом – громкий треск. С этим треском мотоцикл промигнул мимо меня. Я видел, как мотогонщик лежал прямо на бензиновом баке мотоцикла. На голове у мотогонщика был синий шлем. Этот шлем прятался за прозрачный обтекатель. Мотогонщик смотрел вперёд. Из-за очков глаза у него были большие, как у стрекозы.
На повороте мотогонщик стал валиться набок. У меня даже дух захватило – ведь он разобьётся! Но мотогонщик не упал. И я так вздохнул, будто это я сам чуть не разбился.
Вдруг закричали:
– Севастьянов!
– Ура!.. Севастьянов!
– Страсти накаляются, – сказал папа.
Уже много кругов прошли гонщики. Несколько раз Севастьянова обгоняли другие, но он всё равно оказывался впереди.
И вот судья показал Севастьянову флаг с чёрными шашечками – значит, ему оставалось пройти последний круг. Мотогонщик увидел флаг, кивнул головой – и как даст газу.
Конец ознакомительного фрагмента.