Леопард охотится в темноте
Шрифт:
Камень сдвинулся с места, он услышал скрежет, а потом камень всем весом опустился на пальцы. Крейг закричал от боли, но эта боль открыла новые резервы силы, о существовании которых он не подозревал. Камень упал куда-то, потом он услышал грохот небольшого камнепада.
Он лежал в нише, прижав раненую ладонь к груди, тихо стонал, почти захлебываясь водой, которая натекла в маску, когда он закричал.
«Все, поднимаюсь, – решил он. – Больше не могу». Он начал вылезать из ниши, вытянув вперед руку, чтобы оттолкнуться от камней. И ничего не почувствовал. Перед ним была пустота. Он полежал, пытаясь принять решение. Он знал, что если сейчас поднимется на поверхность, то не сможет больше погрузиться в этот ад.
Он еще раз вытянул руку и снова ничего не коснулся. Крейг прополз немного вперед. Его остановила страховочная веревка. Крейг развязал узел и прополз еще немного вперед, пока баллоны на спине не застряли. Он перевернулся на бок и смог освободить их. Впереди по-прежнему ничего не было. Он пробил стену, и тут его охватил непонятный сверхъестественный ужас.
Он дернулся назад, и на этот раз баллоны на спине застряли основательно. Он начал отчаянно пытаться освободиться, тяжело задышал, механические клапаны не справлялись, он не получал достаточного количества кислорода, сердце бешено заколотилось, пульс оглушительно застучал в ушах.
Назад путь был закрыт. Крейг уперся здоровой ногой и культей в камень, резко выпрямил обе ноги. Это было похоже на момент рождения. Он вылетел из дыры в стене в полную неизвестность за ней.
Он отчаянно замахал руками, нащупал одной из них гладкую стену, но не мог ни за что схватиться, к тому же сейчас он не был привязан страховочной веревкой, и наполненный воздухом мешок на груди неудержимо увлекал его вверх. Он поднял обе руки, чтобы не удариться обо что-нибудь головой и попытаться остановиться. Стена под пальцами, казалось, была гладкой и скользкой, как смазанное мылом стекло. Давление падало, сумка на груди раздувалась все сильней, и его движение вверх замедляла лишь привязанная к поясу сигнальная веревка. Она попытался контролировать ситуацию, но им все больше овладевала паника. Его несло куда-то в кромешной темноте.
Крейг вдруг выскочил на поверхность и заплясал на спине, как пробка. Он сорвал маску и вдохнул полной грудью воздух. Воздух был чистым, с едва заметным запахом помета летучих мышей. Крейг лежал на поверхности воды, упивался воздухом и пытался прийти в себя.
Он почувствовал рывки сигнальной веревки. Шесть раз. Это Тунгата спрашивал, все ли с ним в порядке. Его неконтролируемый подъем, вероятно, вырвал веревку у него из рук и встревожил. Крейг подергал веревку, чтобы успокоить его, и нащупал выключатель фонаря.
Даже тусклый свет показался ослепительным после столь долгого пребывания в полной темноте. К тому же глаза были раздражены грязной водой. Крейг прищурился и осмотрелся.
Проход от разобранной им стены поднимался под все более острым углом и в том месте, где находился Крейг, становился практически вертикальным. Древние знахари вынуждены были сделать в стене небольшие углубления, чтобы соорудить деревянную лестницу и подниматься дальше. Столбы лестницы были закреплены веревкой из коры и уходили куда-то в темноту. Слабый свет фонаря не позволил Крейгу рассмотреть, где кончалась лестница.
Он подплыл к стене и схватился рукой за грубую ступеньку, чтобы спокойно подумать и представить план и форму прохода. Он понимал, что, вернувшись на поверхность воды, он должен был подняться на сорок футов от стены. Вероятно, он проделал путь, представлявший собой букву «U», – сначала спустился вниз по галерее, потом проплыл горизонтально до сложенной из камней стены, а потом вернулся к поверхности по более крутому проходу.
Он проверил прочность лестницы – ступенька затрещала и немного прогнулась, но выдержала его вес. Ему придется привязать дыхательный аппарат к лестнице, чтобы налегке подняться вверх, но сначала следовало немного отдохнуть и прийти в себя. Он сжал ладонями виски, головная боль была практически нестерпимой.
В этот момент натянулась привязанная к поясу сигнальная веревка – один, два, три раза. Срочный сигнал, сигнал смертельной опасности. Случилось что-то ужасное, и Тунгата предупреждал его и просил о помощи.
Крейг быстро натянул маску и дал сигнал: «Поднимайте!»
Веревка натянулась, и он мгновенно скрылся в воде.
Молодой матабелке разрешили привязать ребенка к спине, но приковали наручниками к сержанту из Третьей бригады.
Питер Фунгабера сначала хотел использовать вертолет, чтобы ускорить погоню и поскорее поймать беглых преступников, но потом он принял решение идти пешком, бесшумно. Он отлично знал, на что способны люди, на которых он охотился. Шум вертолета мог предупредить их и дать возможность скрыться в лесу. По этой же причине он сократил отряд до минимума – взял с собой только двадцать самых лучших бойцов, проинструктировав каждого лично:
– Мы должны взять этого матабела живым. Даже если вам придется заплатить собственными жизнями, мне он нужен живым!
Вертолет он собирался вызвать по радио, когда убедится, что нашел преступников. Потом будут доставлены еще триста солдат, которые оцепят весь район.
Небольшой отряд шел быстро. Девушку тащил за собой огромный машон, и она, плача от стыда, показывала повороты и развилки едва заметной тропы.
– Люди из деревни кормили их и снабжали всем необходимым, – пробормотал Питер русскому. – Этой тропой пользовались регулярно.
– Идеальное место для засады. – Бухарин поднял взгляд на нависшие над тропой скалы. – С ними могут быть другие сбежавшие заключенные.
– Засада означает бой, я молю Бога о такой возможности, – едва слышно произнес Фунгабера, и русский в который раз понял, что выбрал нужного человека. Этот мог выполнить задание. Если военная фортуна повернется к ним лицом, у его хозяев из Москвы появится плацдарм в Центральной Африке.
Конечно, после этого нужно будет внимательно следить за этим Фунгаберой. Он не был обычной обезьяной, манипулировать которой можно было, дергая ее за веревочки. В этом человеке оставались еще неизведанные глубины, и исследовать их предстояло Бухарину. Здесь не обойтись без хитрости и проницательности. Ему уже не терпелось приступить к этой работе, он уже предвкушал удовольствие от нее, как от погони, в которой сейчас участвовал.
Он легко шагал за Питером Фунгаберой, не особенно напрягаясь, несмотря на быстрый темп, и уже чувствовал приятную напряженность нервов и мышц, которые всегда были связаны для него с особым удовольствием от охоты на человека.
Только он знал, что с поимкой матабела охота не закончится. Будет другая дичь, не менее хитрая и не менее ценная. Он смотрел на идущего впереди человека и наслаждался легкостью, с которой тот двигался, длинными пружинистыми шагами, посадкой головы на мускулистой шее, пятнами пота, проступившими на камуфляже, и даже его запахом, да, диким запахом Африки.