Леопард охотится в темноте
Шрифт:
– Понятно, – сказал Бухарин, внимательно наблюдая за Фунгаберой. – А теперь скажи, к каким еще выводам ты пришел.
– Я собственными глазами видел на взлетной полосе Тути двоих чернокожих и двоих белых. Один из чернокожих, вне сомнений, министр Тунгата Зебив. Я его узнал.
– Тебе хочется так думать? Он – твоя последняя надежда выполнить условия сделки.
– Я не мог не узнать его.
– Даже с самолета?
– Даже с самолета.
– Продолжай.
– Другого чернокожего я не узнал. Я также не смог хорошо рассмотреть белых, но пилотом, несомненно, была американка Джей. Самолет принадлежит «Уорлд Уайлдлайф Трасту», но находится в полном ее распоряжении. Другим белым скорее всего был ее любовник, британский писатель с искусственной ногой, что объясняет неровную походку. Эти трое не имеют значения и могут быть ликвидированы. Важность представляет только Зебив. И теперь мы знаем, что он жив.
– А еще мы знаем, что ему удалось ускользнуть от тебя, мой дорогой генерал, – уточнил Бухарин.
– Не думаю, что надолго. – Питер повернулся к стоявшему по стойке смирно сержанту. – Ты хорошо поработал. Очень хорошо.
– Мамбо!
– Мы продолжим поиски.
– Мамбо!
– Начнем с ближайшей деревни. Где она?
– Деревня Вусаманзи находится за этой долиной.
– Ты окружишь ее. Никто не должен ускользнуть, ни козел, ни ребенок.
– Мамбо!
– Когда ты обеспечишь охрану деревни, я приду, чтобы лично руководить расследованием.
Крейг и Тунгата за три раза перенесли к озеру Лобенгулы в конце главной галереи самодельное оборудование для погружения, запасные кислородные баллоны, подземные светильники, которые Крейг изготовил из сигнальных ламп надувных жилетов, дрова и меховые одеяла, чтобы Крейг мог согреться после каждого погружения, и продукты, чтобы не подниматься каждый день к очагу в каверне.
После обсуждения было принято решение, что девушки по очереди будут оставаться в верхнем зале, чтобы встречать людей из деревни Вусаманзи и предупредить остальных в случае появления солдат.
Перед испытаниями оборудования Крейг и Тунгата тщательно осмотрели путь к озеру и определили оборонительные позиции на тот случай, если им придется отражать атаку машонов. Они оба прекрасно понимали, что последней позиции не существовало, не было путей отступления, что оборона неминуемо закончится в ледяных водах озера.
Тунгата только однажды открыто показал всем возможный финал, когда на виду у всех взял четыре патрона для пистолета Токарева, завернул их в лоскут козлиной шкуры и положил в щель стены рядом с озером. Крейг сделал вид, что занят проверкой оборудования, но и он, и девушки чудесно поняли, что это означает. Четыре патрона являлись последним средством избежать пыток и мучительной смерти, по одному патрону на каждого.
– О’кей! – Голос Крейга прозвучал слишком громко в тишине галереи. – Сейчас я попробую, насколько эффективно эта хитрая штуковина сможет меня потопить.
Тунгата поднял аппарат, и Крейг просунул голову в воротник спасательного жилета. Сэлли-Энн и Сара приложили баллоны и банки к спине Крейга и надежно закрепили их полосками брезента, вырезанными из чехлов кресел. Крейг проверил узлы – в случае выхода аппарата из строя он должен был развязать их достаточно быстро.
Наконец он допрыгал на одной ноге до озера, поежился от холода, надел маску и затянул ремень на затылке. Потом он наполовину наполнил нагрудный мешок кислородом и скрылся под водой, показав друзьям на берегу большой палец.
Как он и предполагал, первой проблемой, с которой он столкнулся, была плавучесть. Воздух в нагрудном мешке перевернул его на спину, как дохлую рыбу, и он не смог, используя лишь одну ногу, принять нормальное положение. Он вернулся к плите и начал кропотливо подбирать камни, которые в качестве грузов обеспечили бы необходимый контроль над телом. В итоге он определил, что единственным вариантом было быстрое погружение вниз головой с крайне тяжелым камнем в руках. Однако стоило ему выпустить камень, как его неудержимо поднимало к поверхности.
– По крайней мере, – сказал он, подплывая к плите, – все соединения герметичны. И я получаю кислород. Вода проникает в маску, но ее я смогу выдувать обычным способом. – Он продемонстрировал, как следует выдувать воду из маски резким выдохом.
– Когда собираешься погружаться к стене?
– Думаю, подготовиться лучше, чем сейчас, мне вряд ли удастся, – несколько неохотно ответил Крейг.
– Вы должны понять, что я хочу стать вам отцом. – Питер Фунгабера мягко улыбнулся. – А вас я считаю своими детьми.
– Я понимаю твою машонскую болтовню так же хорошо, как лай бабуинов на вершине холма, – учтивым тоном ответил Вусаманзи, и Питер раздраженно повернулся к сержанту.
– Где этот переводчик?
– Скоро будет здесь, мамбо.
Похлопывая стеком по ноге, Питер Фунгабера прошел вдоль строя жителей деревни, которых солдаты согнали с маисовых полей и выгнали из хижин. Кроме старика, здесь были только женщины и дети. Некоторые женщины были такими же старыми, как сам колдун, с белоснежными головами и свисавшими до пояса морщинистыми грудями, другие еще могли рожать детей. Совсем маленькие дети были привязаны к спинам женщин, чуть постарше стояли рядом, не замечая мух, пытавшихся залезть в покрытые высохшими соплями ноздри, и смотрели бездонными глазами на Питера. Были здесь молодые женщины с крепкими полными грудями и блестящей кожей, незрелые девочки и не прошедшие обряд обрезания мальчики. Питер улыбался им, а они смотрели на него ничего не выражающим взглядом.
– Мы услышим ваше тявканье еще до заката, мои матабелские щенки, – едва слышно произнес Питер и пошел обратно к спрятавшемуся от солнца в тени одной из хижин русскому.
– От старика ты ничего не добьешься. – Бухарин вынул изо рта мундштук из черного дерева и закашлялся, прикрывая ладонью рот. – Он весь высох, не чувствует боли, не чувствует страданий. Посмотри в его глаза. Фанатик.
– Согласен, эти сангома способны на самогипноз и становятся невосприимчивыми к боли. – Питер нетерпеливо посмотрел на часы. – Ну, где этот переводчик?
Только через час в деревню доставили заключенного из лагеря. Он упал перед Питером на колени, что-то бессвязно бормоча и протягивая закованные в наручники руки.
– Встань! – Питер повернулся к сержанту. – Сними с него наручники и приведи сюда старика.
Вусаманзи вывели на центр деревенской площади.
– Скажи, что я ему отец, – приказал Питер.
– Мамбо, он ответил, что его отцом был человек, а не гиена.
– Скажи, что я люблю его самого и его людей, но он вызвал мое неудовольствие.