Леопард охотится в темноте
Шрифт:
Крейг открыл ей рот и проверил пальцем положение языка, потом попытался вызвать рвотный рефлекс. Изо рта Сары потекла перемешанная с рвотой вода, и она слабо зашевелилась.
Крейг, не вылезая из воды, смыл рвоту с ее лица, прижался к ее губам своими и резко выдохнул, наполняя воздухом легкие девушки. Сэлли-Энн пыталась устроить Сару поудобнее на своих коленях.
– Она дышит.
Крейг поднял голову. Он едва сам не утонул и сейчас чувствовал тошноту и головокружение.
– Дыхательному аппарату конец, – прошептал он. – Шланг оторвался.
Впрочем, аппарата рядом не было, видимо, он выпустил его из рук.
– Сэм, – прошептал он. – Я должен вернуться за Сэмом.
– Любимый, ты не можешь, ты и так слишком много сделал. Ты убьешь себя!
– Сэм, – повторил он. – Нужно спасать Сэма.
Непослушными пальцами он отвязал брезентовые сумки и повесил их на лестницу рядом с протезом. Он схватился за лестницу и попытался глубоко дышать, насколько это позволяли истерзанные легкие. Сара чихала и кашляла и уже пыталась сесть. Сэлли-Энн помогла ей и прижала к груди как ребенка.
– Крейг, любимый, только вернись.
– Обязательно, – пообещал он и задержался еще на несколько секунд, чтобы надышаться свежим воздухом. Потом он нырнул, и темная ледяная вода снова скрыла его.
Подземная часть галереи была освещена практически до самой стены фосфорными гранатами. Свет их становился все ярче по мере того, как Крейг поднимался к поверхности, пока не стал ослепительным и резким, как сияние мощных электрических прожекторов.
Крейг наконец поднялся на поверхность и обнаружил, что верхняя часть галереи заполнена клубами дыма от гранат. Он сделал глубокий вдох, и мгновенно горло и грудь пронзила острая боль, а глаза заслезились так сильно, что он практически перестал видеть.
«Слезоточивый газ», – понял он. Машоны применили газ.
Тунгата, по пояс в воде, прятался за камнем. Он закрыл рот и нос оторванной от рубашки полоской ткани, но глаза его были красными и слезились.
– Пещера кишит десантниками, – сообщил он Крейгу приглушенным влажной тканью голосом, и тут по пещере пронесся многократно усиленный мегафоном громоподобный голос:
– Сдавайтесь, и мы гарантируем вам безопасность.
Словно подчеркивая важность сообщения, раздался хлопок и по каменному полу запрыгала, как футбольный мяч, очередная граната со слезоточивым газом, извергающая клубы белого дыма.
– Они уже прошли лестницу. Я не смог остановить. – Тунгата высунулся из-за камня и выпустил короткую очередь. Пули завизжали, отскакивая от камней, Тунгата снова спрятался за камнем.
– Последний рожок, – проворчал он, бросил пустой автомат в озеро и потянулся за пистолетом.
– Пошли, Сэм, – прохрипел Крейг. – Есть выход через озеро.
– Я не умею плавать. – Тунгата проверил обойму в пистолете и взвел его.
– Я уже переправил Сару. – Крейг ловил ртом густой от дыма воздух.
Тунгата повернулся к нему.
– Сэм, поверь мне.
– Сара в безопасности?
– Клянусь.
Тунгата медлил, пытаясь справиться со страхом.
– Ты не можешь попасть к ним в руки, – сказал Крейг. – Сделай это ради Сары, ради своего народа.
Возможно, Крейг нашел единственный довод, способный убедить Тунгату.
– Говори, что нужно делать.
Невозможно было наполнить легкие воздухом в такой атмосфере.
– Набери побольше воздуха и задержи дыхание. Задержи обязательно, заставь себя не дышать. – Крейг чихнул. Слезоточивый газ разрывал легкие, он чувствовал, как по венам, подобно расплавленному свинцу, растекается по всему телу вялость. Дорога домой будет долгой и трудной.
– Сюда! – Тунгата пригнул его голову к воде. – Чистый воздух!
Рядом с плитой сохранился карман, наполненный чистым воздухом. Крейг жадно втянул его.
Он положил руки Тунгаты на брезентовый пояс.
– Держись!
Тунгата кивнул, Крейг сделал последний вдох и нырнул. Погружались они быстро.
У них не было громоздкого дыхательного аппарата, и Крейгу удалось без особых проблем протащить Тунгату через отверстие в стене. Проблема была в том, что сам он терял силы. Ему снова не хотелось дышать, что было явным симптомом аноксии или кислородного голодания.
Они прошли стену, но он не знал, что делать дальше. Он чувствовал, что потерял ориентацию, мозг сыграл с ним злую шутку. Он тупо захихикал, теряя драгоценный воздух. Тусклый свет фонаря вдруг приобрел прекрасный изумрудный оттенок, а потом заиграл всеми цветами радуги. Он смотрел на него с пьяным восторгом, потом перевернулся на спину. Все происходящее казалось прекрасным, как после инъекции пентатола. Воздух выходил изо рта похожими на драгоценные камни пузырьками, и он смотрел, как они поднимаются вверх.
«Вверх! – возникла в мозгу, как ему показалось, нелепая мысль. – Нужно двигаться вверх!» – Он лениво задвигал ногами.
Почти мгновенно он почувствовал сильный рывок за пояс и увидел мощные ноги Тунгаты, двигающиеся как поршни паровоза. Он наблюдал за ними с пьяной сосредоточенностью, а потом провалился в темноту. Он успел только подумать: «Если это – смерть, она не так страшна, как говорят».
Очнулся он от боли и попытался вернуться в убаюкивающую темноту смерти, но чьи-то грубые руки мешали, переворачивали его тело, в тело впивалась грубая кора ступени лестницы. Он чувствовал, как горят огнем легкие, как глаза словно плавают в концентрированной кислоте. Каждое нервное окончание стало сверхчувствительным, он ощущал боль в каждой мышце, каждый порез или царапина причиняли нестерпимые страдания.
Потом он услышал голос и постарался не слышать его.
– Крейг! Крейг, любимый, очнись!
Кто-то ударил его по мокрой щеке, и он попытался повернуться в другую сторону.
– Он приходит в себя!
Они были похожи на мокрых крыс на дне колодца. Дрожа от страха, они цеплялись за ступеньку шаткой лестницы.
Девушки сидели на нижней ступеньке. Крейг был привязан полосой брезента к столбу, а Тунгата держал его голову, чтобы она не падала на грудь.
Крейг, сделав над собой невероятное усилие, обвел взглядом встревоженные лица и слабо улыбнулся Тунгате.