Лепестки камелии
Шрифт:
“А с тобой я потом разберусь, сводник”, - подумала я, а вслух сказала:
— Оставайся. — И повернулась к наложнику. — Как тебя зовут?
— Акио, господин, — улыбнулся он.
Красавчик, значит. Так его имя звучало, если переводить с языка принца.
— Прекрасно. Ты сказки знаешь?
— Конечно, господин.
— Замечательно. Ванхи, вина. А ты рассказывай.
— Что именно, господин?
— Сказку, Акио, сказку. Руки! Вон там лёг и рассказываешь. Давай.
Рассказчик из наложника получился так себе — тот актёр, мамин первый подарок, был куда лучше. У Акио был красивый голос, но весь рассказ он пытался свести к эротическому контексту. Получалась своеобразная игра: я обрывала наложника, и следующий раз постельная сцена в рассказе оказывалась такой завуалированно-спрятанной, что диво даёшься! Такая вот аудио-бродилка, почище некоторых онлайн-квестов.
Я хотя бы не заснула.
В середине очередной батальной сцены, грозившей перерасти в групповуху, на кровать аккурат между нами свалился избитый, окровавленный юноша, связанный и с кляпом. Тут же сверху упал заместитель главы Возрождённых.
— Простите, господин, — невозмутимо сказал он и легко перекатился на пол.
Наложник ошарашенно смотрел на связанного, а я подняла взгляд на потолочные балки. Пожалуй, удобные, да.
— Господин, работа выполнена, — сказал тем временем наёмник… Шики, вроде бы?
Я перевела взгляд на пленника.
— Это что — все?
— Живые — да, господин. Есть ещё двое сумасшедших. Привести?
— Не надо, — вздохнула я. Плохо у ребят, видать, шла расшифровка моих записей.
Шики кивнул и — я моргнуть не успела — исчез, только бамбуковая занавеска стукнула о раму окна.
Наступила тишина, лишь пленник часто и затруднённо дышал.
— Ванхи, — позвала я. — А эти Возрождённые — тоже волшебники?
— Что вы, господин! То есть… нет, ваше высочество.
Я кивнула и посмотрела на наложника.
— Всё, Акио, сказка закончена.
Наложник покорно встал и с очень, очень жалобным видом скрылся за дверью.
— Ванхи, проследи, чтобы нас не подслушивали, — приказала я, уверенная, что несмотря на все предосторожности, новость о том, что принц украл у императора пленника, наутро разнесётся по всему Запретному городу.
Ванхи поклонился и шагнул к двери. Непродолжительные звуки возни — и всё стихло. Ванхи тем не менее не вернулся. Я не стала его ждать: вытащила маленький кинжал, спрятанный за кушаком (не принято ходить по Запретному городу вооружённым, если ты не стражник, конечно) и осторожно перерезала верёвки пленника. Острый кинжал, хорошо я его вчера наточила… Думаю, Шепчущий это тоже оценил. По крайней мере он замер и как будто стал медленнее дышать. Медленнее и тише.
Я бы тоже на его месте боялась.
Окровавленные верёвки упали на пол, кинжал я убрала. И наклонилась, налила в чашу вина. Поднесла Шепчущему. Он затаил дыхание.
— Пей, — в тишине комнаты мой голос прозвучал чересчур громко и требовательно. — Ну же, это просто вино.
Пришлось сунуть чашу Шепчущему в рот, чтобы он всё-таки отмер и правда выпил. А потом под моим внимательным взглядом сполз с кровати и растянулся ниц на полу.
Я налила ещё вина.
— Ты знаешь, кто я?
— Этот человек знает, — после паузы выдохнул Шепчущий. Голос у него был хриплый, еле слышный.
Я поморщилась. “Этот человек” — так говорят евнухи и слуги лишь с императором.
— Я не император, ты ошибся.
— Ваше высочество, — шепнул юноша.
Я смотрела на него и мне жаль его было до слёз, окровавленного, избитого, униженного — у моих ног.
Но принц не имеет права на жалость.
— Правильно. Поднимись.
Помедлив, Шепчущий сел на пятки. Он по-прежнему смотрел в пол.
Я снова протянула ему чашу.
— Пей ещё.
Он повиновался — и на этот раз закашлялся. Я заметила кровь у него на губах и не выдержала:
— Ванхи! Лекаря!
— Не надо, господин, — зашептал юноша. — Не надо, пожалуйста!
— Надо. Лекарь будет молчать, не беспокойся. Он немой.
Нет, я ещё не дошла до такой степени отчаяния, чтобы отрезать язык врачу — я просто приказала Ванхи найти немого. Его привезли откуда-то из провинции и пока справлялся он отлично. Для местных, конечно. Дворцовым лекарям я не верила. Если их так легко подкупила я, значит, так же легко это сделает кто-то другой.
Пока лекаря вели, я села на пол рядом с Шепчущим и поинтересовалась:
— Ты знаешь, зачем ты здесь?
Он молчал — и даже пытался пару раз посмотреть на меня.
— Нет, ваше высочество.
— Отец приказал вам расшифровать мои записи. У вас не получилось.
Он вздрогнул и снова склонился ниц.
— Да или нет?
— Нет, господин…
— Замечательно. Государь убил бы тебя, но мне нужен верный Шепчущий. Как тебя зовут?
Он снова помедлил с ответом, словно решил, что ослышался.
— Мичи, господин.
Только имя, без рода. Любопытно…
— Мичи, — повторила я, запоминая. — Ты будешь мне верен?
Он задрожал — по-моему, заплакал.
— Да, господин.
Я потянулась было погладить его по плечу, успокоить… И отдёрнула руку. Сказала только:
— Я буду хорошим хозяином, Мичи, лучше, чем мой отец. Если ты будешь мне верен, — потом, помолчав (говорить было, собственно, нечего), добавила: — Сейчас придёт лекарь. Он осмотрит тебя. Ещё тебе отведут комнату — в моём гареме, здесь безопасно… И здесь тебя не будут искать. Ты отдохнёшь и завтра в это же время мы снова побеседуем.
Он всё-таки рискнул поднять голову и разбитыми губами несчастно спросил:
— Что господин прикажет мне сделать?
Я вздохнула.
— Сначала — узнать, кто поставил мне защиту от магии. — Я усмехнулась, поймав его изумлённый взгляд. — Потом видно будет. Не бойся, расшифровывать мои записки тебе больше не придётся. Всё, отдыхай.
Мне оставалось только распорядится, чтобы его устроили с комфортом и строго-настрого приказать Ванхи, чтобы объяснил наложникам: Мичи неприкасаем.