Лепестки камелии
Шрифт:
Следующим в расписании был мальчишник: пир в честь невест принца. Что забавно, самих невест на него не пустили, зато их отцов — очень даже. Были и из Рё-Ка, я заметила тамошнего посла и кое-кого из свиты королевы. Самой её тоже не было.
Хорошо.
Без ореола страха император казался обычным человеком. Он хмуро смотрел на меня с трона — пировали мы во дворе, куда трон заранее вынесли. Здесь всё было сделано наилучшим образом: навес для императора, ступеньки (для меня), и даже размеченные цветной плиткой места для гостей. Там установили низенькие столики и положили тонкие подушки. Там же, за колоннами, таились слуги, чтобы подать еду господину или подлить вина.
Я тоже то и дело прикладывалась к фляге. А чтобы она не казалась бездонной, верный Ванхи постоянно её наполнял. И никто не знал, что там обычная вода, которую я щедро лью за пазуху себе и Ванхи тоже. Со стороны это выглядело, словно наследник уже в зюзю. И после моего вчерашнего представления, никого это не удивляло. А зная репутацию принца… Вы же видели, даже родная мать не удивилась.
Господи, какое он был ничтожество!
Император, как я и ожидала, попытался мне подгадить. Он страдал мелочностью, я давно это заметила, а тут такой случай проучить зарвавшегося сына… Как же им не воспользоваться?
— Ичи, станцуй, — приказал он сразу после выступления актёров.
Танцы сегодня уже были. Женщины-танцовщицы выступали с лентами и веерами под такую заунывную, похоронную музыку, что впору было повеситься, глядя на них. Мужские танцы были полны акробатики, иногда с оружием, один раз даже с конём и выполняли их, конечно, обученные танцовщики. Выставить сына кретином, унизить, поставить на положение слуг и рабов, которых привезли в Запретный город специально для нашего увеселения — в этом он весь, заботливый мой папочка.
В испуганной тишине (все смотрели на меня, даже слуги) я пьяно хихикнула и выдавила:
— Канеш, ваш… ик! Величество. Ванхи! Тащи меч!
До меча даже император не додумался. Он удивлённо вскинулся было, а гости заволновались, стали перешёптываться. Не обращая на них внимания, я поскорее схватила меч и, покачиваясь, потащилась со ступенек на площадку для танца.
Я, конечно, не знала ни одного движения, а в местной музыке нет даже такта (или я его не слышу), чтобы под неё двигаться.
Но это не помешало мне разыграть представление.
Пьяному должно быть море по колено, да? Так что никто меня не осудит — ниже принцу падать просто некуда. Опять же, ослушаться приказа императора я не могла. А вот повернуть его в свою пользу — это да. Конечно, я не была великим танцором, да это бы никого и не удивило. Зато у меня был меч.
Я просто делала то, что и на тренировке, только под музыку… если это можно было назвать музыкой. Они ещё и поют под неё, вы бы только слышали! Словно взбесившаяся кошка орёт.
В общем, я артистично махала мечом, как меня когда-то учил Ли. У него это выглядело красиво, у меня, полагаю, несколько хуже, но тоже ничего. А поскольку для гостей неожиданное фехтовальное мастерство принца-слабака стало новостью, думаю, выступление и вовсе было эффектным. Не для всех, конечно — канцлер не удивился. Он дальновидно нырнул под стол, когда я, перекидывая меч из руки в руку спустилась с площадки и подошла к гостям.
Они смотрели на меня, как зайцы на удава.
Только император наконец опомнился и рявкнул:
— Рьюичи!
— А чё, пап? — бросила я.
Действительно, что такого? Он первый начал.
Я снова пьяно хихикнула, заложила мечом вираж, словно перерубала невидимому врагу туловище (вот только с невидимым я на такое и способна). И, подавшись вперёд, схватила за волосы юного куродо… чёрт, забыла имя. Был он, кстати, императорским фаворитом. Не думаю, что папа с ним спал (хотя кто их знает?), но мальчик был из разряда «далеко пойдёт». Ну ещё бы, старший сын правого министра как-никак.
Худенький был этот куродо, тонкий — растёт ещё, наверное. Помню, даже вес его не заметила, когда вытащила за волосы из-за стола, прижала к себе и приставила клинок к его горлу.
Музыка оборвалась на мяукающей ноте.
Гости затаили дыхание.
Правый министр встал, и телохранители за его спиной положили руки на мечи. Но они меня нисколько не интересовали, я смотрела на императора. Ну правда, а что ты мне сделаешь?
— Рьюичи! Прекрати немедленно! — прогремел с трона голос «папы». Сверкнула молния, двор содрогнулся от грома, застучали бамбуковые занавески, зазвенели вазы с цветами.
Я хихикнула и протянула:
— Ну па-а-ап! Пусть он тоже станцует!
Честно говоря, беднягу куродо (имя которого я даже не знаю — а у меня ведь теперь ещё один враг во дворце) мне жаль — мы с ним минут пять такое чувственное танго исполняли, куда уж унизительнее. Дрожал он сильно, наверное, боялся за свою честь. Зная репутацию принца, который по мальчикам… Я бы тоже боялась. Может, он даже представлял, что я возьму его прямо там, на столе?
А что, папа, ты думал, один так можешь? А что если я поимею всех твоих фаворитов? Фигурально выражаясь, конечно.
Ничего такого я делать, естественно, не стала. В какой-то момент я убрала клинок и отшвырнула куродо к столу его отца. Потом, опираясь на меч, уселась на пол, булькнула водой из фляжки, пролила её себе на рукава, а заодно и на пол и громко поинтересовалась:
— А где музыка?
Тут ко мне бросились евнухи (не мои), втащили по ступенькам к трону, а император мне врезал.
— Рьюичи, как ты смеешь?!
— А чё? — хихикнула я, сплюнув кровь. — Вы ж… ик! Приказали. Я верный сын своего отца! Слава императору! Да будет жить он вечно! Давайте за это выпьем…