Лепестки
Шрифт:
Уж и рвать-то нечего! Вся ткань пошла на портянки. Но пусть лучше сточенные запястья, чем волдыри на ногах, – это она рассудила здраво.
Послышался треск рвущейся ткани.
Перед лицом девушки возникли две половинки цветастого платка.
Их протягивала та незнакомка из крытой повозки.
В этот раз ее лицо показалось девушке смутно знакомым. Всё те же высокие скулы и глаза, желающие помочь, но не лезущие с помощью.
Ты должен сам о ней попросить. Или проваливай-ка, дружок.
Девушка
Не гнущимися руками девушка оторвала от подола два приличных лоскута ткани.
Солдафонам придется смириться с сиянием её голой задницы.
Незнакомка вздохнула и коротко произнесла, не меняя выражения лица:
– Ну что ж.
Её пахнущий духами платок так никому и не достался.
Да и пошла она вместе с ним
#4
Дзыб! Дзыб! Дзыб!
Невидимый молоток высекал искры из невидимого металла.
Дорога поворачивала следом за изгибом горы. И увлекала обозников за собой.
Что же им выпадет – кров или гибель? И чем ближе они подходили к разгадке, тем больше зацепок им полагалось.
К металлическому стуку примешались металлические голоса. По головам спереди назад прошелся начатый за поворотом разговор. Никто ничего не понял, но все подхватили слова и навострили уши.
Цепь провисла. А вездесущие охранники даже не обратили на это внимания. Они все куда-то запропастились. Зато быстрыми шагами поднимался из хвоста колонны Хозяин.
Ряд голов повернулся к нему и тут же отпрянул, переводя взгляд по цепочке вперед.
Как по сигналу, навстречу показалась парочка охранников. Первым шел тот самый, с самодельной кобурой. Его сопровождал парнишка, ровесник девушки. Он держался со старшими на равных. Но при каждом шаге по жопе его шлепала полуметровая заточка – нечто среднее между тесаком и мачете.
Поравнявшись с начальником, он первый зачастил, так что даже слов не разобрать. А Хозяин и не разбирал. Он склонился ухом к Кобуре и слушал только его, спокойно излагающего суть вопроса.
Выслушав доклад, он вдруг повернулся на девушку. Почувствовал её взгляд, что ли.
Она сразу смекнула, что будет. И когда он двинулся к ней, не удивилась. Только чуть отпрянула, когда наклонился. Упёр ногу и положил локти на колено. Чуть-чуть – и мысок встанет на ее вытянутой перед собой ноге.
– Пойдешь со мной.
Он откинул руку назад и отточенным движением снял с пояса связку ключей, блеснувших на солнце.
Чтобы только не почувствовать снова ту боль, она уже протягивала к нему запястья.
Утробный щелчок внутри механизма, и две стальные челюсти распахнулись, выпуская добычу Хозяина.
Почувствовав свободу, девушка помассировала накрученное на руках тряпье. Хозяин сделал еще одно неуловимое движение и продемонстрировал ей наручники.
Изящные вещицы – почти браслеты с руки городской модницы. Пахнущие оружейным маслом и начищенным металлом.
– Справишься без них? – спросил он.
Она бы и рада вздернуть подбородок. Но вместо этого жалобно взглянула на патлатого здоровяка. И кивнула.
Все вместе пошли вперёд.
Сначала Хозяин и Кобура. Потом пыхтел и мешался под ногами Молокосос. Последней тащилась девушка.
Кобура докладывал:
– Один из передового. Остальных никого нет.
За поворотом оказалось поживее.
Цепных прижали к горе и не выпускали. Те и не лезли. Отупевшие от боли и усталости, привалились к камню и дремали.
Зато зашевелились охранники. Столько обнаженных ножей, пистолетов, ружей и тесаков девушка не видела с первого дня, когда обозники проверяли экипировку перед восхождением.
Взгляды – и те обнажились. Молодняк посверкивал глазами по блёклым кустам, выискивая повод себя проявить; старшие не суетились – им и без поисков достанутся все шишки.
Миновав первую повозку, девушка резко остановилась.
Чуть поодаль она увидела Незнакомку, сидящую на стуле у отвесной скалы. Ее длинное серое платье опадало складками в дорожную пыль. Подобное к подобному. Женщина смотрела в сторону, а ее руки покоились на коленях, словно она удумала почитать.
Только ее нелепый, нездешний вид, не дал девушке закричать в голос.
На скале висел человек.
А рядом на таком же стуле, очевидно взятом из повозки Незнакомки, стоял мужчина и ритмичными ударами то ли приколачивал, то ли выбивал из камня гвозди.
Державшие тело на весу.
Дзыб! Дзыб! Дзыб!
Правую половину лица скрывало кровавое пятно. Удар пришелся в район виска, но, к несчастью, не смертельный.
Сильно же он удивился, когда очнулся, прибитый к скале. Руки расправлены и подняты кверху, – похожие на крылья лебедя, взлетающего ввысь.
Девушка ненавидела каждого из охранников. Все они казались ей настоящим отребьем, только и пригодным – стать лодочниками для новых партий заблудших душ.
Но обнаженный до исподнего юноша предстал величавым созданием с белыми крыльями, запачканными у самых кончиков. Не по своей воле, как и все они, а попавший в силки, повредившие оперение.
Он водил головой на шее, ставшей от бессилия по-лебединому длинной. На рту темнел кусок материи – тряпка, повязанная товарищем, чтобы боль раньше времени его не прибрала. Он поднимал голову и одновременно распахивал уставшие мудрые глаза; доводил макушку до самого верхнего положения, оглядывая с укоризной свободных собратьев; и клевал подбородком грудь – единственное место, куда мог дотянуться в бессильной попытке высвободиться.