Шрифт:
Предисловие
Как это часто бывает, что Герои имеют самые обычные наружные качества. Увидев человека, никогда не подумаешь, что именно он или она может быть героем. Что от нее или него может, зависеть жизнь другого человека или целой эпохи или цивилизации. Люди заурядной, или даже не очень привлекательной наружности, могут влиять на ход истории! И Бог знает, как это у них получается. Может все дело в том, что именно на внешнюю привлекательность им надеяться не приходится, и необходимо заменять такое обычное расположение, вызванное первыми впечатлениями от приятной наружности, открытой улыбки, чем-то более глубинным, я бы сказала выстраданным. И у каждого человека – это свое качество.
Вот я. Самая обычная студентка 4 курса. И имя мое тоже не отличается оригинальностью – Мария, Маша, с недавних пор Мари тоже входит в
Итог всего вышесказанного, что я ушла в 19 век, даже в моде. Оказалось, что для моей фигуры платья, свободного кроя с завышенной талией подходят, как нельзя лучше. Если волосы заколоть, то особо не будет понятно, что они не густые и тонкие, и темноваты для блондинки, и не достаточно темные для брюнетки. Если особо не краситься, то и смешно не будешь выглядеть. В общем, для человека, не желающего привлекать к себе лишнее внимание – самое то!
Но, жизнь идет, и я уже студентка 4 курса. Сейчас у нас закончилась зимняя сессия, и начинаются каникулы. А у меня в голове одна мысль, какая тема курсовой работы у меня будет. И пока это открытый вопрос…
Но, как оказалось, ненадолго!
Начало
Был обычный день обычного утра. Я заварила кофе и хотела посидеть у окна, смотря, как падает снег и дует ветер за окном, а ты сидишь в домашнем тепле с фарфоровой чашечкой ароматного кофе, и до выхода из дома еще целая вечность, и пока нет страха, что нужно выходить под пронизывающий ветер, и мороз будет хватать тебя за щеки, а ты кутаться в воротник…
Звонок.
– Да.
– Привет! Я знаю тему твоей курсовой! Скажи, я угадала, ты же возьмешь эту тему? Это будет открытие! Или даже не курсовой, а диплома, если работа будет долгой, и за несколько месяцев ты не успеешь ее разгадать.
– … Я, наверное, не совсем понимаю, о чем ты говоришь. Точнее сказать, я совсем не понимаю. Откуда такая восторженность. И какая тема тебе, наверное, приснилась во сне, как Менделееву?
– Ты не слышала новости сегодня? Тогда включи телевизор или почитай в интернете. Об этом говорят и пишут все. Это открытие, наверное, одно из самых грандиозных, его даже не с чем сравнить. Только, если с расшифровкой в 1917 Н.Ф.И.
– Марина, Н.Ф.И. расшифровали в 1914 году, и это было предположение, и только в 1930 подтвердилось, что Н. Ф. И. – Наталья Федоровна Иванова, и цикл стихов, посвященных ей «загадка Н.Ф.И.», так и назвали Ивановским циклом. Но теперь я хотя бы начинаю понимать, что мы о Михаиле Юрьевиче говорим, да?
– Включи, посмотри и перезвони, расскажешь, что думаешь. Хотя нет! Стой! Я должна тебе сказать сейчас сама, иначе лопну. Это связано с найденным стихотворением, предположительно пера Лермонтова. Они почти уверены, эксперты. Его нашли в архиве, в книге Карамзиных, похоже, его последнее произведение, написанное перед отъездом из Петербурга в 1841 году.
– О! Да, нужно послушать, почитать, обдумать. Я перезвоню… Прости…
Все! Мысли мои бешено начали бег наперегонки друг с другом. Хотя – стоп! Нужно узнать информацию, а не судорожно вспоминать, кому они могут быть посвящены. Я даже не знаю, что именно он написал, как я могу понять – кому?.. Да, логика нарушена. Включила телевизор, пока жду новости, залезла в интернет. Информация уже есть. Так, так, что пишут…
«Сенсация…. Найдено ранее неизвестное произведение великого русского поэта М.Ю. Лермонтова…» Если систематизировать основные выдержки прочитанного мною, то все сводилось к нескольким пунктам:
1. Предположительно его пера, с большой долей вероятности.
2. Пока ведутся работы по изучению, стихотворение не будет опубликовано в полном виде, оно без названия и без посвящения, и как обычно тогда называют по первой строчке – «Светит прекрасная луна..»
3. Стих был написан на отдельном листе и вложен в альбом Карамзиных, что и повлекло выпадение листа из книги, он хранился в коробке, где и находился альбом. Это позволило сейчас при работе найти столь ценную пропажу.
4. Оно было написано быстрым почерком, предположительно, не придумано заранее, а написано в этот же вечер, последний вечер Михаила Юрьевича в свете Петербурга.
Больше ничего узнать не удалось. Перезвонила Марине, она моя единственная подруга, больше не с кем поделиться мыслями и идеями.
– Не знаю, что делать. Это очень интересно, но, если лучшие научные сотрудники бьются над тем, что бы узнать, кому оно посвящено, могу ли я делать это же.. Может, в этом и нет тайн никаких. Конечно, было бы интересно самой провести анализ произведения, пока оно не изучено вдоль и поперек другими исследователями, пока есть, над чем подумать, и хоть какие-то свои мысли высказать на этот счет, а не то, что пересказывать доводы других «заслуженных мужей». Да! Я бы очень хотела провести анализ стихотворения. Вот в чем будет моя работа. Даже, если параллельно с историками и литературоведами, но это будет моя работа. И даже, если она покажется не очень обстоятельной, но я постараюсь провести ее на уровне, по всем правилам анализа. В Москве, и в Питере я, наверное, не добьюсь копии стихотворения. Но, мне кажется, я знаю, где у меня есть возможность пробить стену бюрократии и скрытнечества.
– Я тоже догадываюсь, куда ты собралась. Но, я не могу тебя сопровождать. Я еще не все экзамены сдала, а скоро День студента, время у меня, как ты понимаешь, в обрез. Держи меня, пожалуйста, в курсе событий. Это так интересно!
– Конечно! Не проблема! Может даже это и хорошо! Для меня это особое место силы, ты же знаешь. Как храм, место, где мне не бывает скучно, а душа и сердце наполняются светлой, но печальной энергией, которая дает мне силы. В общем, в Тарханы!
Тарханы и Михаил Юрьевич
Кто-нибудь задумывался о том, как складываются наши предпочтения. В целом, и в частности: в литературе, искусстве, в еде, одежде и пр. Я знаю точно, что моя любовь к золотому веку поэзии началась с Лермонтова Михаила Юрьевича, а к Михаилу Юрьевичу в свою очередь зародилась в 5 классе. Когда я вошла в кабинет русского языка и литературы. У нас в классе было 3 окна. Между первым и вторым окном висел портрет Пушкина, а между вторым и третьим – портрет Лермонтова. И, первое, визуальное впечатление 10-летнего человека, переступившего порог класса, было таким: Лермонтов – более симпатичный, чем Пушкин. Пушкин, со своей шевелюрой, улыбкой, бакенбардами, задорным взором, всем видом излучал радость. Михаил Юрьевич, напротив, в военной форме, с грустной улыбкой и печальным взглядом, в котором чувствовалась загадка. Что может быть более трогательное для девичьей души, чем печаль в глазах? К тому, же, я сидела во второй части класса и наблюдала этот взгляд на протяжении 7 лет, к окончанию школы даже начало казаться, что я понимаю, о чем он молчит. Но, это первое, визуальное впечатление. Далее последовало изучение творчества. И, безусловно, мне более импонировало и вызывало отклик пронзительная, пусть часто и трагическая лирика Михаила Юрьевича. Глубокие, очень точно описанные, затрагивающие струны именно моей души, я понимала, что хотел передать мне автор и откликалась. Михаил Юрьевич был мне понятен и объективно эмоционально более близок, чем кто-либо из писателей и поэтов.